Но какое отношение философская проблема свободы имеет к этике? Нравственности? Морали?

Оказывается, самое непосредственное.

В самом деле, если человек только орудие – Судьбы, Божества, Закона, Необходимости – и он поступает только так, как предопределено, он не несет никакой ответственности. Он просто не может поступить произвольно: марионетки не отвечают за кукловода. Но тогда исчезает сама возможность моральной оценки. Нет ни добра, ни зла, нет самой нравственности, а стало быть, невозможна и этика как наука о нравственности и морали. Таким образом, необходимой предпосылкой этики является утверждение, что человек обладает свободой выбора, что именно он является автором своего поступка.

В истории человеческой мысли и в истории человеческого общежития на вопрос о свободе человека давались разные ответы:

– первый: отрицание свободы человека;

– второй: утверждение абсолютной, ничем не ограниченной свободы; ® третий: признание свободы воли человека в исторически определенных границах.

Как правило, последовательное проведение первой позиции оказывается невозможным, коль скоро ее сторонники обращаются к проблемам нравственности и морали.

Например, Блаженный Августин полагал, что без воли Божьей и волос не упадет с головы человека. Однако если человек – орудие Божественной воли, вся ответственность за его поступки ложится на Бога. Выход из затруднения Августин находит в первородном грехе. До грехопадения Адам и Ева жили в раю, не ведая различия между добром и злом. Вкусив, по наущению змея, яблоко с Древа Познания, что было запрещено Богом, они проявили своеволие. С тех пор человек обрел свободу воли, но как свободу грешить. Воля оказалась злом для человека, и поэтому богопослушный человек обязан истребить всякое своеволие. Добрые поступки, по Августину, совершаются человеком по воле Бога, злые – по своей воле. Против такой однобокости в признании свободы воли выступил Пелагий, обратившийся к Богу со словами: «Ты создал нас людьми, но нравственными мы сделаем себя сами». Человек по собственной воле может не только грешить, но и совершать праведные поступки.

Общий знаменатель жесткого детерминизма и учения о предопределении – фатализм (от лат. fatalis – роковой, fatum – рок, судьба). Это мировоззрение, рассматривающее каждое событие и каждый человеческий поступок как неотвратимую реализацию изначального предопределения, исключающего свободный выбор и случайность. Его суть передают многие пословицы: «Чему быть, того не миновать», «Судьба-индейка, а жизнь – копейка», «Судьба играет человеком». Если вдуматься, то позиция фатализма глубоко пессимистична: человек не более чем игрушка в руках судьбы, от которой нет спасенья, – остается лишь покориться ей.

Казалось бы, позиция индетерминизма, прямо противоположная фатализму, утверждая абсолютную, ничем не ограниченную свободу воли человека, должна быть оптимистичной. Но Артур Шопенгауэр, в основу своей философской концепции положивший волю, – один из наиболее глубоких пессимистов. Впрочем, лежащая в основе всего воля Шопенгауэра очень похожа на фатум – судьбу, поскольку люди – не более чем проявление этой мировой воли. Они обречены на страдание и отнюдь не хозяева своей судьбы.

Иначе рассматривают абсолютность человеческой свободы французские экзистенциалисты – Жан-Поль Сартр и Альбер Камю. Человек свободен, но свобода не благо, а проклятие: человек постоянно находится в состоянии выбора, но у него нет надежного критерия – правилен ли его выбор. Более того, какой бы выбор человек не сделал, он неизбежно обернется абсурдом или получится обратное тому, на что человек рассчитывал.