Он-то старался,
Да звал – не дозвался,
Себе не могу простить —
Всё дело да дело…
Я очень хотела
Увидеть его абрикосы в цвету.
Я очень хотела,
Да не успела:
Обрушилось всё в беловежском году.
А память всё хранит, хранит упорно
Страницы жизни сломанной страны —
Мои страницы жизни. Звуки горна,
Похоже, мне по-прежнему важны.
Да, помнятся и горе, и страданья,
И слёзы счастья радостных минут!
Безграмотной политики старанья
Их ни за что на свете не сотрут.
История свой суд вершит не сразу.
Но день настанет, вывод прозвучит,
И мир придёт к единому наказу:
«Живую жизнь – не рушить в кирпичи!»
ЛЕСНАЯ ФАНТАЗИЯ
(Вúдения после выставки работ Степана Эрьзи)
Портреты, фигуры, маски…
Коричневый тёплый цвет…
Как будто от Сна и Сказки
Они родились на свет.
Как будто от Сна и Сказки…
Но слышно сквозь голос лир:
Реальной тоской и лаской
Таинственный дышит мир.
* * *
Вот как бывает странно!
Где-то в лесной глуши
У дерева-великана
Вырвался крик души.
Его Человек услышал,
Вздрогнул и кинулся прочь.
Тотчас летучей мышью
За ним устремилась Ночь.
Встала, как изваяние,
Вдруг у него на пути.
Прикинул он расстояние —
И понял, что не уйти.
Взяла его в плен Природа —
Околдовала сном,
Посланцем людского рода
В краю объявила лесном.
Близ великана Квебрахо —
Там, где раздался крик, —
Стал жить Человек. От страха
Мало-помалу отвык.
А дерево всё стонало,
Ветви ломая в тоске, —
То к небу их резко вздымало,
То полоскало в песке.
Ручьями горючие слёзы
Бежали, морщиня ствол.
Невнятные охи-угрозы
Взрывались порой, как тол.
Однажды в минуту муки,
Когда истомил недуг,
Упрёком пришельцу в руки
Дерево бросило сук.
Рубили его, терзали —
Был он почти сухой.
Листья его казались
Безжизненной шелухой.
Едва лишь коснулась ладоней
Израненная кора,
Как Человек вдруг понял:
Приходит его пора.
Охваченный состраданьем
(«Лишь бы Квебрахо жил!»),
Ветви своё дыханье
Решительно он вложил.
Тотчас незримая сила
В таинственной тишине
Воскресшую ветвь подхватила
И отдала вышине.
На землю близ великана
В этот же самый час
Упал Человек бездыханно —
Будто костёр угас.
Чуть розоватым сияньем,
Похожим на летний рассвет,
Зарделся Квебрахо в молчанье
Впервые за много лет.
Но вот залетали совы,
Встала над лесом луна,
И стонами дерева снова
Нарушилась тишина.
Только теперь Квебрахо
Боль свою чувствовал там,
Где голубела рубаха,
Прижавшаяся к кустам.
Дрогнули корни дерева:
Однажды за весь свой век
Душой Человеку поверило,
А он упал, Человек…
Дрогнули корни дерева,
Резко рванулись вверх —
И ствол повалился потерянно,
И розовый свет померк.
Огромной пантерой злою,
Будто сошла с ума,
Небо задернув мглою,
В землю вцепилась тьма.
Земля задышала чаще,
Земля завертелась быстрей —
И пробудились в чаще
Отряды богатырей:
Вскинув отчаянно кроны,
С неба сорвали мглу!
Солнце с высокого трона
Протест объявило злу.
Ливень горячего света
Тут же низринулся в лес,
И листья обычных веток
Стали палитрой чудес.
Там, где у них прожилки —
Линии жизни – сплелись,
Кадмием трепетно-пылким
Капельки крови зажглись.
Откуда-то взялся ветер,
Судорожно вздохнул,
Красные точки эти
Дыханием колыхнул —
И от листка к листочку,
Как из ладони в ладонь,
Вдруг покатились точки,
Сливаясь в живой огонь.
Он грянул ручьём горячим,
Точно направив бег,
Туда, где лежал незрячий,
Не дышащий Человек.
Ветви Квебрахо касались
Недвижной его руки.
Травы вокруг казались
Поникшими от тоски.
Ударило алой волною
В сплетенье ветвей и руки!
Над стороной лесною
Запели пастушьи рожки.
Рождённый рассветом когда-то
Древний призывный мотив
Рассыпался звонким стаккато,
Уныние прекратив.
Зашелестели травы,
Кустарник затрепетал —
Человек для труда и славы
От смертного сна восстал!
Бродит по белому свету
Легенда ли, сказка ль о том,