Странно, но мне вообще ничего не снилось – разум окутала тьма, мозг резко выключился, как по щелчку рубильника, и именно с этого места у меня в памяти начинался внушительный провал. Пробуждение наступило так же внезапно, словно кто-то вошел в комнату и зажег электричество. Свет больно ударил в глаза, я подскочила в кресле, часто заморгала и долго не могла сообразить, где я и что происходит вокруг. Знакомые очертания мостика «Этернума» меня слегка успокоили, но по мере возвращения в реальность я отмечала для себя всё новые детали. Например, где-то совсем рядом витал характерный запах медикаментов – так пахло от униформы доктора Маркуса или от того, кто в течении длительного периода находился в корабельном лазарете.

– Сэр? – неловким движением я попыталась выпрямиться по стойке смирно, но голова закружилась, и я чуть было не рухнула обратно в кресло. Кое-как мне удалось удержаться на ногах, но перед глазами по-прежнему стоял такой густой туман, что я автоматически усомнилась, не является ли мой собеседник исключительно плодом воспаленного рассудка.

– Вольно, энсин! – разрешил адмирал Тер-Шелл, и теперь я наконец поняла, что за яркая вспышка ударила мне в лицо. Это камень Орн, имплантированный в подбородок Главы Спецкорпуса, пламенел багровыми отблесками точно на уровне моих глаз. Адмирал снова был вынужден прибегнуть к помощи гравикресла, но голос у него был достаточно бодрым, что заставило меня проникнуться определенным оптимизмом. Изможденный, мертвенно бледный, с черными провалами запавших глаз и пепельно-серым оттенком некогда смоляных волос Тер-Шелл парадоксальным образом сохранил свой необъяснимый шарм, но если ранее он был похож на демона –обольстителя из древних земных легенд, то сейчас скорее напомнил каноничного вампира. Не знаю, какую роль играл камень Орн, но пылающий имплант не только придавал Командующему Спецкорпусу абсолютно потусторонний вид, формируя имидж всемогущего сверхсущества из иного мира, но и служил эффектным дополнениям огненным линиями ритуальной татуировки, вновь проступившей на месте уродливых шрамов.

– Я рада, что вы снова с нами, сэр! – ничуть не покривила душой я, и лишь затем боковым зрением увидела облако черной ткани, настороженно прислушивавшееся к нашему разговору.

– Благодаря коммандеру Ил’Реми, – с непривычной теплотой произнес Тер-Шелл,– ну и конечно же вам, энсин Бернович. Идея с криокамерой ведь принадлежала вам?

– Так точно, сэр! – я отчаянно старалась отвечать строго по Уставу, и адмирал наверняка оценил мои усилия, но сам предпочел свести формализм до минимума.

– Коммандер Ил’Реми кратко ввела меня в курс дела, – сообщил Тер-Шелл, – я предвидел нечто подобное, но не думал, что события будут развиваться с такой скоростью. Что ж, чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. Если все готовы, то мы можем приступать к брифингу. Энсин Бернович?

–Я готова, сэр! – наспех пригладила растрепавшиеся во сне волосы я,– может, удобнее будет переместиться в кают-компанию?

– В этом нет смысла, – бросил адмирал, -во-первых, нас всего трое, а во-вторых, я не хотел бы оставлять мостик без присмотра. Итак, вводные данные. Что мы имеем? Коммандер Ил’Реми, вам слово.

К Главе Спецкорпуса можно было относиться по- разному: с ненавистью за неоднозначные методы работы, с восхищением за целеустремленность и находчивость, с презрением за низкое происхождение и обман зауритской элиты, но, полагаю, что и преданные поклонники, и заклятые враги Тер-Шелла были солидарны в одном – в чрезвычайных ситуациях адмирал проявлял чудеса изобретательности и без сожаления ломал стереотипы. Несмотря на то, что рядом с ним я постоянно испытывала ярко выраженный дискомфорт, а из глубины миндалевидных глаз в меня, казалось, вглядывалась сама бездна, мое отношение к Командующему Спецкорпусом нельзя было назвать однозначным. Положа руку на сердце, я выдохнула с облегчением, когда увидела Тер-Шелла на мостике – во всяком случае адмирал не боялся взять на себя ответственность, и я надеялась, что впредь мне больше не придется взваливать на свои плечи сей тяжкий груз.