– Это я и хотел бы узнать, – подал мне руку ригорец, – попробуете встать?

– Да, наверное,– без особой уверенности прохрипела я, сгребла пальцами форменный китель коммандера Рэнда, и стиснув зубы, поднялась на ноги. Меня шатало и заносило, но ригорец обеспечил мне такую надежную точку опоры, что понемногу я адаптировалась к вертикальному положению и перестала регулярно заваливаться набок.

– Простите, сэр, ничего не вышло… – одного жадного глотка аргианского чая оказалось достаточно, чтобы вновь ощутить себя живой, но сил у меня всё еще было маловато, и дальнейший разговор я вела уже со служебного кресла Дайры Ламу, – может быть, со мной что-то не так, или дело в транзисторе, но контакта не получилось. Это непросто объяснить, но я будто бы молотила кулаками в заколоченную дверь, пока кому-то это не надоело, и меня принудительно не выпроводили вон…

– Ментальный блок? – сходу предположил Рэнд, как если бы речь шла о некоем общеизвестном факторе,– но кто мог его поставить? Это однозначно не Генайя – она и так еле наладила с нами связь, и мы все прекрасно знаем, чего это стоило каждой из сторон. Я не очень хорошо разбираюсь в теоретических аспектах телепатии, но даже мне знакомо понятие так называемого ментального блока. В отдельных ситуациях он может возникнуть по естественным причинам – стресс, психологическая травма, специфические заболевания нервной системы. Разум утрачивает способность принимать и транслировать импульсы, а на попытки проникнуть в подсознание носителя реагирует крайне агрессивно, потому что телепатический контакт прочно ассоциируется с болью. Это природный защитный механизм, ограждающий разум от внешнего воздействия, фактически ментальный блок не дает сойти с ума. Но я также наслышан об искусственных барьерах, которые намеренно ставятся с целью воспрепятствовать любым видам телепатической активности. Говорят, что-то подобное со своими агентами проделывает Спецкорпус Х перед тем, как отправить их на полевое задание. Обойти блок не могут даже нирманийцы, поэтому агенты внедряются в самые различные структуры, не боясь, что их раскроют. Я могу ошибаться, энсин, но на основании сказанного вами напрашивается единственный логичный вывод: по-моему, коммандер Ил’Реми успела воспользоваться своей «игрушкой» и вывести из строя наш транзистор. Точнее, перепрограммировать его таким образом, чтобы он выступал в роли отражателя сигнала и тем самым выполнял прямо противоположную функцию.

– Не исключено, – буркнула я и вдруг обомлела от посетившего меня озарения, – неужели вы хотите сказать, что Ил’Реми готова рискнуть будущим нашей цивилизации только ради того, чтобы мы вывели Тер-Шелла из анабиоза? В таком случае при всей моей политкорректности, я, пожалуй, соглашусь с Луэтой – Ил’Реми и вправду настоящая ведьма, и ей…

Глава

VII

– Не забывайте, что пока это только мои домыслы, – прервал мой возмущенный монолог ригорец,– никаких доказательств у меня нет.

–А они здесь и не нужны! – пренебрежительно отмахнулась я, – все мы великолепно осведомлены о методах Спецкорпуса, да и у Ил’Реми к Тер-Шеллу что-то личное… Понимаю, что это прозвучит довольно странно и, возможно, даже абсурдно, но за время нашего общения у меня сложилось впечатление, что адмирал значит для нее примерно столько же, сколько и вы значите для меня. Простите, сэр…

– Вы уверены? – анатомическое строение органов зрения не позволяло старпому сузить глаза в задумчивом прищуре, но я уже более или менее поднаторела в ригорской мимике и без труда догадалась, что нестандартных ход моих мыслей вызвал у Рэнда явную заинтересованность. Несмотря на то, что ригорец пропустил мимо ушей мои смущенные извинения, заминать деликатную тему неуставных отношений он, судя по всему, не планировал вовсе. Хотя у меня элементарно не хватало воображения представить, какого рода связь могла возникнуть между этими двумя… Но, видимо, у ригорца было гораздо лучше с фантазией. Так и не дождавшись от меня вразумительного ответа, он молча мерил шагами мостик, пока, наконец, не счел возможным поделиться со мной своими соображениями.