Алесса в мгновение ока сбежала, пока он не превратился в «мужчину на балконе, который заметил, что ты на него пялишься».

Он спал на полу кладовки в таверне. Уж одну ночь достойного отдыха она ему обеспечить сможет. Очевидно, что ему сполна хватало борьбы с собственными демонами, и она точно не входила в их число.

Кроме того, это всего на одну ночь.

Anche in paradiso non è bello essere soli.

Нет худшей пытки, чем одиночество в раю.

Алесса лежала в гробу.

Не мертвая. Пока нет.

Воздух, проникающий в ее легкие, был спертым, а адреналин – резкий и кислый – заструился по венам.

Она дернулась и резко проснулась, яростно мечась по кровати. Сжав руки в кулаки, отчего ногти впились в мягкую кожу ладоней, она ударилась о что-то теплое и твердое.

Раздался звук резкого вдоха. В слабом предрассветном свете Данте схватился за свою руку.

– Что ты делаешь?! – Алесса натянула одеяло до самого подбородка. – Я же предупреждала тебя! Не приближаться!

Он скорчил гримасу, размахивая рукой, словно ошпарил ее.

– Тебе снился кошмар. Я думал, ты навредишь себе.

– Так позволил бы навредить! – Ее слова, так похожие на те, что говорил Лоренцо, поразили ее в самое сердце. – Больше никогда так не делай!

Он глянул на нее потемневшими глазами.

– Поверь мне, не стану.

Услышав короткий стук в дверь, он жестом велел ей оставаться на месте и обогнул ширму. Несмотря на изначальное сопротивление, он отнесся к своей новой работе серьезно. Слишком серьезно.

Алесса натянула халат и последовала за ним.

Данте пялился на дверь, а в его руках лежала стопка одежды.

– Она сбежала. Горничная, или как ее там.

– Разве можно ее винить? – невинно задала риторический вопрос Алесса. – Ты устрашающий. Улыбайся почаще.

Он наградил ее многозначительным взглядом.

– Если тебе станет легче, от меня они тоже сбегают. – Она махнула в сторону ванной комнаты. – Можешь помыться там.

Данте поморщился, но направился в указанном направлении.

Она вовсе не имела в виду, что он грязный в прямом смысле этого слова, но любая попытка прояснить ситуацию добавила бы неловкости между ними, а потому Алесса прикусила язык. Если он намеревался обижаться на каждую мелочь, то это его проблемы. Она накрыла лицо подушкой и, только задействовав всю свою силу воли, не закричала в нее.

Рассвет на цыпочках крался по полу, и она отыскивала в себе энергию для наступающего дня. Совет уже наверняка собирался внизу, желая выслушать ее решение о назначении нового Фонте, вот только она не имела ни малейшего понятия о том, кого выбрать. Алесса с радостью бы вручила им список исключенных и предложила принять решение самим. Да, тем самым она выставила бы себя трусихой, но, по крайней мере, звалась бы трусихой, не несущей ответственности за очередной неверный выбор.

Данте вышел из ванной через несколько минут в накрахмаленной белой рубашке и брюках военного образца. Ему в них было тесновато, но капитан отлично подгадал размер, и Алесса не смела жаловаться на то, как новые одежды облегали его тело. Однако, окажется ли капитан Папатонис доволен внешним видом Данте, сказать было довольно сложно. Он закатал рукава до локтя, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, а кожаные перчатки засунул в карманы – в целом его внешний вид был пугающе привлекателен, но едва ли соответствовал стандартам Цитадели.

Алесса одарила его ласковой улыбкой.

– Намного лучше.

Данте нахмурился, как будто его оскорбили.

Она вошла во влажную и душную ванную комнату, тут же заметив висящие на веревках и крюках клочки ткани. Вручную постиранное белье, которое она оставила сушиться. Не шелковое и изящное, а простое и практичное ежедневное исподнее.