Я решаю быть откровенным, хотя признаваться в этом перед Клер немного неудобно.

– Я рада за тебя, Айден, ― мягко улыбается она. ― Правда.

Чувствую облегчение: не хочу, чтобы она осуждала меня.

– Я давно хотела зайти, а сегодня – особенно. Хорошо, что увиделись, ― говорит Клер, когда мы выходим из ресторана.

Я морщу лоб в замешательстве: почему именно сегодня?

Клер замечает мою растерянность и останавливается.

– Двадцать пятое июля, Айден. Разве ты не помнишь?

Я забыл о дне рождения Ник.

Как я мог забыть?

Я смотрел на календарь, планировал дела на день, думал, как заберу Каю из аэропорта через четыре дня. И у меня ничего не шевельнулось внутри!

Мне тошно от самого себя и остаток дня я провожу в мрачном настроении. Впрочем, после того, как ухожу из офиса, покупаю цветы в лавке флориста и Дарен отвозит меня в Спокан. Родные Ник, как и она сама, похоронены там.

Дарен останавливает машину у кованых ворот кладбища, и по дорожке я поднимаюсь на холм, где Ник и наша дочь нашли последнее пристанище.

Ухоженная, аккуратная могилка с небольшим надгробным камнем. Даты жизни и смерти, строчка стихов Уолта Уитмена.

Вот и все. Больше ничего не будет.

У Ник больше никогда ничего не будет – все, что она получила – этот камень. Наша дочь так и не сделала свой первый вздох. Мой друг больше никогда не откроет глаза и не услышит, что девушка, которую он знал много лет – любит его.

И только я остался невредимым. Вышел с наименьшими потерями. С этим можно было бы поспорить – все, что было мне дорого – о чем я понял, лишь потеряв, исчезло в один момент.

Но я все еще живу, и я дышу, могу радоваться, чувствовать, улыбаться.

Иногда я задаюсь вопросом: как? Как, после всего, что случилось.

Мои глаза слезятся, я с шумом втягиваю воздух, стискивая зубы, чтобы не расплакаться.

Не помогает.

Опускаюсь на подстриженную траву, кладу букет на плиту.

Каким же ничтожеством я себя чувствую!

– Прости, что забыл, ― шепчу я, смаргивая слезы.

Когда Ник не стало, я обещал ей – хотя некому было меня услышать – что никогда не забуду. Ничего из того, что связывало нас.

Потребовалось два года и семь месяцев, чтобы я нарушил свое обещание.

***

«Можем завтра поговорить? Занят над крупным делом, надо подготовиться к слушанию. Не могу облажаться».

Я нажимаю отправить, чувствуя себя лживым ублюдком.

Мы каждый вечер связывались с Каей по видеосвязи, но сегодня я не могу. Она не должна видеть меня таким – а выгляжу я как дерьмо. Чувствую также. Стоит ей на меня взглянуть, и она поймет, что что-то не так. А я не хочу лгать ей, глядя в глаза.

«Да, конечно. У тебя все нормально?»

Смотрю на ее ответ. Она что-то чувствует? Возможно это из-за того, что я связался с ней позже обычного?

«Да, просто в офисе задержался. Теперь буду работать до полуночи – может дольше. Ложись спать, поговорим завтра».

«Хорошо. Люблю тебя».

«И я тебя. Спокойной ночи».

Я кладу телефон и откидываю голову на спинку дивана, закрывая глаза.

Ничтожество. Вот кто я.

Со мной будет много проблем. Скоро Кая это поймет. Она такая удивительная, добрая и смешная.

Не хочу портить ей жизнь.

Я ведь совсем не подарок. Ник это поняла.

«― Я устала так жить, Айден! Сколько это будет продолжаться? Год? Два? Все время? Я не хочу так! Не могу! Ты больше даже не смотришь на меня!»

Николь злится. Я вернулся домой поздно. Опять. Контракт, над которым я пахал четыре месяца, сегодня был подписан. Мы отмечали это событие в ресторане. Я принес фирме миллионы, подцепив крупного – очень крупного клиента. Переманил его у фирмы-конкурента.

Совесть меня не мучает. Выигрывать я люблю. Люблю сражения – для этого и пошел в корпоративную юриспруденцию.