Графомания, скорее всего, какая-нибудь, ну да он и графоманов озвучивал. Этические нормы чтеца в первую очередь подчеркивают важность хорошего исполнения, а за качество текста чтец не отвечает. В общем, Виталий перешел по ссылке на текст, и очень скоро на лице его появилось выражение удивленной брезгливости – выражение, появляющееся у всякого более-менее образованного человека, когда он сталкивается с очевидным проявлением бездарности. Текст… Нет, это была не просто графомания, это было… что же это было? Представьте себе человека, ни разу в жизни не бравшего в руки фотоаппарат, а затем возомнившего себя фотографом, вышедшего на улицу, нащелкавшего дома, машины и деревья, и сразу же торопящегося со своими «работами» на выставку. Текст аффтара именно что был такого рода фотками.

Ну, всё ясно, можно отписать, что «Извините, но я не могу взяться за предложенную Вами работу», а можно и ничего не писать. Виталий уже хотел навсегда расстаться с неизвестным автором, когда увидел приписку, выделенную жирным шрифтом: «Плачу доллар за слово». Виталий перечитал приписку. И еще раз перечитал. Доллар за слово! Это было очень талантливо написано, прямо-таки гениально! Эти слова ласкали слух. Он вернулся к рассказу и посмотрел, сколько в нем слов. Рассказик совсем короткий – всего тысяча слов (плюс-минус минут на десять озвучки, значит). Получить доллар за то, за что раньше получал рубль! Какой там у нас курс? 73 рубля за доллар. Неплохо. Тысяча слов, десять минут аудио-текста. За один час озвучить можно. Тысяча долларов за один час необременительной работы. По таким расценкам не работает ни один чтец в России, а наверное, и в мире. По таким расценкам только футболисты играют.

Да, но… Именно что НО… Этическая заповедь чтеца гласила, что он имеет право озвучивать графомана, но не имеет права озвучивать… тут формулировка расплывалась и звучала примерно так: «Можно озвучивать ерунду, но полную ерунду озвучивать всё же нельзя». На определенном уровня «падения» текста его слабость начинала бить и по чтецу – как бы хорошо чтец ни справился с озвучкой. Предложенный ему текст пал так низко, что ниже некуда. Снизу уже никто не постучит, или, точнее, именно этот автор и стучал снизу всем законченным графоманам. Мол, смотрите, я могу писать еще хуже, чем вы, еще бездарнее. Нет, он, Виталий, не будет ЭТО озвучивать. Хоть миллион ему заплати. Озвучка «такого» плохо скажется на его репутации. Нет, он не возьмется за этот текст. Но всё время, пока он убеждал себя, что «не возьмется», что «не будет», его глаза продолжали перечитывать самую талантливую строчку, написанную королем графоманов: «Плачу доллар за слово».

Всего-то десять минут аудио. И тысяча долларов в кармане. Мало ли что он в своей жизни озвучивал! – даже и примерно такого уровня… нет, до такого уровня он не доходил. Даже и близко не подходил. А может, автор всё же не так плох, может быть, ему показалось? Надо перечитать.

Увы, автор был именно настолько плох, как ему и показалось с самого начала. Даже еще хуже. Он не только не умел выстроить сюжет или добавить в него какую-нибудь изюминку, – он и писать-то не умел. Писать-то сегодня почти все научились, но этот автор – нет, не научился. Не рассказ, а бесформенная бессодержательность. И хоть бы что-нибудь забавное; даже у плохих авторов обычно проскакивает что-то очень забавное – как раз от плохости. Виталий, например, на всю жизнь запомнил строчку из одной озвучиваемой им графоманской работы: «Я вошел в лес и внезапно оказался среди деревьев». Это было смешно. Но в этом тексте не было ничего смешного. В нем вообще не было ничего, за что можно было бы зацепиться. Фотка, сделанная человеком, в первый раз в жизни взявшим в руки фотоаппарат. Не может он это озвучивать. Никак не может. Не поймут его. Удар по репутации. Нельзя. Доллар за слово, тысяча долларов за рассказик. Заманчиво, черт возьми, чертовски заманчиво.