Хозяин пушистых усиков и добрых васильковых глаз – да, он как-то сразу расположился к девочке. Тот, другой, был подозрителен и при всем обладал крайне неприятной внешностью; мужчина напоминал старого ворона с маленькими блестящими, круглыми, как венгерик, глазами и несоразмерно длинным, будто клювом, носом. Серые родниковые глаза его смотрели холодно и неприязненно, как будто он мог усомниться в чистоте намерений их новой спутницы.

«Но это он зря…» – думала про себя девочка. Она не заслуживала таких подозрений. Сколько лет она мучилась, живя у старухи! И за свои вымученные страдания она должна была еще терпеть это холодное, почти заносчивое обращение!

– Ларри, – тихо и ласково проговорила Сури. – Расскажите мне про Вингардио.

Добряк расхохотался и потер широкой ладонью свои пышные усики.

– Да что тут рассказывать, моя милая? Может, и сама с ним встретишься. Вот приведем тебя в наш город и увидишь.

– Он ваш предводитель? – настойчиво интересовалась девочка, словно от этого зависела вся ее жизнь.

– Да, что-то вроде того, – ответил коротышка. – Он не просто человек, а, как бы тебе объяснить… Естествознатель. Именно благодаря ему все мы получили возможность стать такими же…

– Естествознатель? Что это значит? – восхищенно продолжала спрашивать любопытная.

– Ну я, например, могу сделать вот так, – мужчина взял холодные озябшие руки девочки и положил себе на колени ладошками вверх. Затем он поднял свои ладони над руками Сури, и через секунду легкий пар стал исходить от них и согревать замерзшую девочку.

– Это и есть естествознательство?

– Да, что-то вроде того.

Ерунда, бесполезное занятие. Ее кормилица могла сделать и нечто более удивительное. Девочке все это было не в новинку. Однако ей не хотелось обижать Ларри, который был к ней так искренне добр.

– Женщина, у которой я жила, тоже естествознатель? – напрямую спросила Сури.

– Думаю, да, к сожалению, – с грустью отвечал Ларри. – Далеко не все стали использовать приобретенные навыки во благо…

Не участвуя в их разговоре, Драгомыс то и дело фыркал и с неприязнью глядел на девочку, некрасиво вытягивая голову вперед и поблескивая в полумраке круглыми глазами. Просто сущий ворон.

– Что же ты делаешь, Ларри? Про нее еще неизвестно ничего, а ты ей все разбалтываешь. Я бы на твоем месте был поосторожнее.

Низкорослый добряк рассмеялся и потрепал своего товарища по спине.

– Да брось, друг. Она и так настрадалась, а ты так себя ведешь. Негоже при юной даме, – при этом он так залихватски подмигнул девочке, что Сури не выдержала и рассмеялась чистым детским смехом, а длинный тощий Драгомыс только с укоризной покачал головой. Но в его глазах тоже загорелись добрые искорки – он любил своего друга.

Сколько они с ним прошли и сколько пережили! Когда естествознатели только появились среди людей, многие из них уходили из деревень и селились в лесу отшельниками. Вначале сложно было объяснить это желание отделиться от других, однако потом, когда с их стороны начались бесчинства, все стало на свои места. Злодеи ушли, чтобы безнаказанно пользоваться своей силой, принося несчастье.

Именно в эти времена среди простых людей появились страшные сказки об уродливых старухах и жестоких стариках, живущих в лесу и предпочитающих вместо еды не что иное, как человеческих детей. О трясинах, где самые доблестные воины могли лишиться жизни. О разбойниках, промышляющих на купеческих дорогах. Все эти сказки, конечно, имели в своей основе нечто действительно существовавшее, и это делало их еще более страшными, чем они были на самом деле.

Дети пропадали, отправившись в лес за ягодами и случайно заблудившись. Что было тому причиной? Проказливая чаща со своими губительными топями и дикими зверями, либо же люди, чья изощренная жестокость казалась куда страшнее? Лес в народе стали называть гиблым местом. Подобного произвола, разумеется, не могли допустить естествознатели, ибо это позорило их самих, чье предназначение по слову единорогов было в наведении порядка и борьбе со злом.