– Готовы ли к занятиям? – на латыни.

– Готовы, учитель.

– Ну, тогда начинаем, – по-русски.

Василий любил, чтобы молитвы перед началом занятия пелись на греческом и по-славянски. Соне языки давались легче, но у Феди слух лучше и голос лучше. Дети поначалу дичились и Василия, и предмета. Подчеркнуто серьезны и… ничего знать не хотят. Но Василий уже углядел в их сердечках небесный огонь. Ему так понравилось быть учителем, что он и сам стал как дитя.

«Мы медленно, но верно сближаемся, – писал Василий в одном из писем Елене, своей невесте. – Во-первых, конечно, с Федей, который очень охотно приходит ко мне и помимо уроков. Мешает заниматься, извиняется и спешит уходить, а мне жалко прогонять его. Особенно горячо беседуем с ним на уроках Закона Божия. Сегодня немного поколебались: как нам быть с седьмою заповедью… пропустить или учить? Я решил, что надо ее пройти, и стал ему объяснять. Он внимательно слушал, но сидел ко мне почти спиной… хороший! Софинька тоже ко мне привыкла, так много задает вопросов на уроке, что я хорошо устаю после двух уроков подряд…»

Зимой, на Рождество, Василий пел в местном храме и впервые попробовал силы в проповеди. В феврале пришло известие, что царь отрекся от престола.

В конце февраля Василий уехал в Сергиев Посад и вернулся к академическим занятиям. Из его группы почти никого не осталось. Холодные помещения, перепуганные профессора, некоторые готовятся к отъезду за границу. Порой в аудиториях появляются люди с вороватыми глазами. Тогда аудитории бывают полны. Там висит дым от папирос, идут дискуссии, слышатся ругань и смех. Некоторые из однокашников Василия ходят на эти диспуты. В академии появились брошюры с именами «Ульянов-Ленин», «Троцкий». Что такое пропаганда и какова ее сила, Василий знал отлично. Но было больно – так, что он плакал во сне. Господи, как же все это преодолеть, как же…

После окончания весеннего семестра Василий снова вернулся в «Александрию». Федя вытянулся, Соня похорошела. К радости учителя и учеников, занятия возобновились, но теперь все было по-другому. Василий, может быть, не до конца осознавая, стал готовиться к новой жизни. В которой будет не победа, а возможно, война и смерть.

Василий, спустившись с холма, поспешил сразу же на всенощную, в усадебную церковь. Завтра, в праздник Петра и Павла, местный священник разрешил сказать проповедь, и текст ее Василий уже подготовил.

Он начал с апостолов. Сказал, что их не понимали и боялись, как некогда Христа, пославшего бесов в свиное стадо. Они несли свет, а людям было удобнее в темноте. Нет ничего нового в том, что грабят дома дворян, что убивают представителей власти, что ненавидят священников. Это было во все времена. Но есть светлая новость христианства. И если ее свет просветит сердца обычных людей, все изменится. Еще он говорил, цитируя из Посланий апостола Павла, о последних временах. Они приближаются. Если не будет покаяния, будет война, в которой погибнут все.

Рядом с благословенной «Александрией» графа Медема было два селения: Черный Затон и Аграфеновка. Сельская церковь находилась в усадьбе возле Черного Затона. Потрапезничав, Василий с Федей отправились домой. Начало темнеть.

Сначала Василий подумал, что это его излишняя впечатлительность вызвала смутные фигуры на дороге. Настоящий Достоевский, картинка к роману «Бесы». Но это были живые люди, молодые мужички из Аграфеновки, одного из которых звали Федором. Мужички встали, перекрыв дорогу. Василий боялся, что не сможет защитить Федю.

– Здравствуйте. – И он сделал полшага.

В ответ Федор только хмыкнул. Василий заметил, что все мужички – с палками от частокола. Господи, ни одного движения, чтобы не напали на Федю.