тело: заметно улучшилось пищеварение, перевозбужденные нервы успокоились, голова прояснилась, я вновь ощутил присутствие духа, ко мне вернулась надежда. Я ощутил полное воссоединение с космосом и вдруг понял, что выиграл нечеловеческую, трудную битву. И хотя в период учебы мне по разным причинам не всегда удавалось точно соблюдать новый распорядок дня, мое состояние благодаря предполуночному сну улучшилось, причем настолько, что я смог вовремя сдать экзамены на аттестат зрелости.

Будучи студентом и живя в теснейшей связи с природой, я стал предприимчивым и полным сил человеком – абсолютной противоположностью тому слабому и робкому юноше, каким был еще совсем недавно. Свой первый семестр – это было время пробуждающейся весны – я провел в небольшом университетском городке, весьма подходящем для учебы. К тому же – и это было для меня особенно важно – здесь я мог продолжить свое лечение, чтобы поскорее поставить себя на ноги. У одного часовщика для меня нашлась маленькая, дешевая, довольно тихая комнатка с окнами, выходящими во двор. Часовщика занимало время, которое отсчитывали его часы, меня же – время, которое отсчитывала природа. Я довольно быстро приучил себя, если позволяла погода, уже в час ночи выходить на прогулку. Местный ночной сторож, с которым у меня иногда завязывались беседы, удивлялся тому, что я во втором часу ночи был совершенно трезв, тогда как другие студенты, возвращаясь в это же время из пивных, шли по домам, шумя и качаясь из стороны в сторону. Скоро ночные сторожа, да и иные люди, стали считать меня чудаком. Как только на небе загоралась утренняя заря, я отправлялся за город, чтобы пройтись босиком навстречу солнцу. Каждое утро было для меня «богослужением» в многокрасочном, пронизанном жизнью и живительной энергией храме Природы, под влиянием которой мои тело, душа и дух быстро обретали прежнее здоровье.

После этого райского летнего семестра я вернулся в свою маленькую родную деревню совсем другим, обновленным человеком, вызвав у многих удивление своим видом. Дома во время длительных каникул, регулярно прерывавших мое обучение весной и поздним летом, я усердно работал на ферме родителей, занимавшихся, помимо прочего, еще и сельским хозяйством. Трудясь в саду, в поле и на риге[12], я скоро стал энергичным, выносливым молодым человеком, уверенным в собственных силах и чувствующим себя вполне здоровым.

Именно тогда я пришел к твердому убеждению, что для достижения наивысших результатов в работе, требующей больших физических усилий, мне был необходим сон с 19 до 23 часов 20 минут с последующим незамедлительным вставанием. Стоило только отклониться от этого времени, как мои силы и работоспособность уменьшались пропорционально величине такого отклонения. То же происходило и с моими духовными силами.

Тот первый опыт оказался для меня очень важным, поскольку отчетливо поставил передо мной, первым испытуемым, проблему времени естественного сна и вдохнул в меня уверенность, что она будет непременно решена во благо моего физического здоровья. Одновременно он обозначил метод планомерного смещения времени сна на более ранние часы, которое при этом естественным образом сокращалось и охватывало период с 19 до 23–20. Ни о каком самовнушении тут не было и речи, поскольку мне этот период до его открытия был неизвестен. Когда исследователь хочет решить реальную проблему и пользуется достоверным методом, то результат – положительный или отрицательный – не заставит себя ждать. Первый удачный эксперимент задает тон всему исследованию. Мой первый опыт был положительным, и посему, продолжая исследования вплоть до достижения окончательного, объективного результата, я решил экспериментировать именно с этим временем – с 19 до 23–20. Будь первый опыт отрицательным, исследования следовало бы прекратить, не придя ни к какому выводу.