– Милуша, это же Каран дэ Аш! Она же стоит не меньше полусотни тысяч!

– Милый, я готова дарить тебе дорогие подарки, но не хочу платить за секс деньгами, как в публичном доме.

– Милуша, я же прошу взаймы. Я обязательно отдам… потом.

– Мы уже проходили это «потом».

Утренняя Рязанка сразу за виадуком МКАД оказалась неожиданно свободной, и Люберцы удалось проскочить за считанные минуты. У московских дорог есть свои дни и часы пик, благодаря которым они становятся похожими на кровеносные сосуды или муравьиные тропы, движение по которым не иссякает, кажется, никогда. Чтобы выбраться летом из столицы в пятницу вечером по дорогам, заносчиво относимым дорожниками к разряду автострад, нужно рассчитывать, по крайней мере, на часовую пробку. С субботы на воскресенье въезд и выезд из Москвы самые свободные. Вечером же в воскресенье и утром в понедельник пробки обязательны на въезде. В прочие будние дни они могут и не образовываться, хотя легкий «поцелуй» двух и более транспортных средств легко собирает на ровном месте кучу машин, и об этом бодро оповещают стоящих в этих самых пробках всегда веселые ведущие «Авторадио».

Был будний день, среда, и отсутствие выезжающих из Москвы машин делало дорогу нереально пустынной, особенно по контрасту с соседней частью, по которой спешили прорваться в столицу многочисленные легковушки и автобусы из ближних и дальних пригородов – на работу ехали жители Подмосковья, и москвичи-дачники, надышавшиеся кислородом, нехотя возвращались в смог мегаполиса.

Глядя на медленно ползущую трехкилометровую вереницу машин параллельной полосы, Стэн эгоистично радовался оттого, что для него и Лизы начало пути оказалось удачным – до Быково пролетели, нигде не притормозив.

В Жуковском начался дождь, асфальт мгновенно потемнел, и шины автомобилей зашумели так, словно кто-то отрывал длинную ленту скотча, приставшего к стеклу. Летние дожди желанны, сильны и стремительны – вскоре Стэна ослепило солнце, игравшее в каждой повисшей на растениях капле влаги, и асфальт запарил, словно только что вынутый из печи.

Услышав через приоткрытое окно внедорожника какой-то знакомый шум, Стэн поднял глаза и увидел спортивный самолетик, словно бы повисший в небе.

– Вспомнил! Я бывал здесь как-то, на авиашоу «Макс».

Плавно крутанув руль, Стэн добавил:

– А в дачный кооператив, по-моему, нужно сворачивать сюда, на Кратово.

Машина въехала на территорию дачно-садового кооператива с ностальгическим названием «За индустриализацию».

Попетляв среди разномастных заборов из профнастила или сетки-рабицы, в каждом переплетении ромбов которой все еще поблескивали искрящиеся капли, дорога привела их на улицу Чехова. За заборами возвышались сосны и старого «покроя» дачные дома «на две семьи». По замыслу проектантов, по-видимому, развитие чувства собственничества, порождаемое индивидуальными участками, должно было компенсировать коммунальное по своей сути жилье.

Дом Вахмистровых совершенно не бросался в глаза. В отличие от новостроек он сохранил, судя по всему, свой исходный облик. Стэн проехал мимо, потом вернулся, ориентируясь на номера домов, но снова проскочил нужный. Наконец, они с Лизой решили оставить машину в тени сосновых крон и отправились на поиски пешком.

Хозяйка, Мила Львовна Вахмистрова, ждала гостей на веранде.

– А я смотрю, незнакомая машина туда-сюда ездит под окнами… Уж не ко мне ли? Вы не из газеты? – промурлыкала она, спускаясь по ступеням крыльца навстречу Лизе и Стэну. – Вы Лиза?

– Да, я вам звонила. А это Степан. Мой…

– Я понимаю, – вывела из затруднительного положения замешкавшуюся Лизу Мила Львовна. – Бой-фрэнд, как сейчас говорят. Пожалуйте в наши апартаменты, в «Сумасшедший дом», как говорит мой муж.