А в центре – подруга семьи, которая вела церемонию.

Я смотрю на Савви, чтобы задать очевидный вопрос, но ее глаза выпучились. Она уставилась в экран моего телефона. Это ее мама.

– Год, – говорит она, увидев дату в углу фотографии. – Это было еще до того, как кто-то из нас родился.

Мое сердце громко стучит. Даже когда каждая клеточка меня пытается отвергнуть правду, мы с Савви внезапно понимаем, смотря друг на друга: там произошло что-то глобальное. Что-то гораздо масштабнее, чем мы могли себе представить.

Что-то настолько серьезное, что мои родители прилагали большие усилия, чтобы лгать мне об этом каждый день на протяжении всех шестнадцати лет.

Телефон вибрирует в моей руке, и я слегка подпрыгиваю. На экране высвечивается «папа», и Савви резко отворачивается, будто бы увидела что-то, что ей нельзя видеть.

«Где ты? Только что закончил».

– Черт. – Я отпрыгиваю от нее, будто он вот-вот выскочит из кустов. – Он, наверное, направляется сюда.

– Мы должны выяснить, что случилось.

– Да. – Я закрываю глаза, мысли в голове быстро крутятся. – Мои родители довольно сильно нагружают меня, но если ты будешь поблизости в следующее воскресенье, может…

– В следующее воскресенье я уезжаю в летний лагерь. – Савви начинает отступать от меня, и мы, до предела взволнованные, напоминаем в этот момент полярные магниты. – Плохое обслуживание и один общий компьютер для персонала. Wi-Fi едва хватит для связи по скайпу.

– Ой!

Теперь, когда узнала все это, вряд ли у меня получится провести все лето в неведении. Мы обе почувствовали громовой раскат чувств, эхо которого все еще гудит между нами.

– Даже если бы ты осталась здесь, я буду прозябать в общественном центре, вбивая в свой мозг вопросы для вступительных экзаменов.

– Поехали со мной в лагерь.

Не требование, но и не просьба. Она говорит это так, как могла бы сказать Конни – давно меня зная и ожидая, что я скажу «да».

Смех, бурля, вырывается из моей груди, я нахожусь на грани истерики, но от этого Савви только сильнее наседает на меня.

– Это лагерь Рейнольдс. Ты можешь выбрать академическую программу. Наполовину – учеба, наполовину – обычная лагерная жизнь. В этом году стартует первая программа.

Мой рот открывается. Листовки на моей кровати. Лагерь Рейнольдс. Это та программа, про которую консультант рассказывал мне весь семестр. Но в брошюре было полно жизнерадостных фотографий студентов, улыбающихся, зависших над своими калькуляторами. Это походило на тюрьму для ботаников. Конечно, нигде не упоминалось, что можно будет и отдыхать.

Савви замирает, не понимая моей реакции. На мгновение она перестает быть Саванной Талли – восходящей звездой инстаграма с бойким характером, а становится Савви – такой же наивной и напуганной девочкой, как и я.

– Это нелепо? – спрашивает она.

Мне приходит в голову, что она заинтересована в том, чтобы докопаться до сути, гораздо больше, чем я. Если я сейчас уйду, в моей жизни ничего не изменится. Я могу притвориться, что никогда ее не встречала. Продолжать жить в тщательно скрываемой лжи, ведь у моих родителей наверняка были веские причины оберегать свою тайну все эти годы.

Но даже если бы я могла притвориться, что все нормально, есть что-то еще, от чего не могу избавиться. Достаточно одного взгляда на фотографию, на которой мои родители излучают радостное сияние, стоя рядом с мамой Савви, чтобы понять: они были кем-то большим друг другу, чем просто друзьями – как я с Конни и Лео.

Неразлучные, безграничные, близкие настолько, что к ним применимо выражение: «либо вместе, либо никак». А это означает, что бы ни случилось тогда, это было катастрофой.