В основе обобщающих оценок лежит обычно легкое, поверхностное, внешнее восприятие однотипных, типичных действий. Не владея внутренним содержанием, легко оказаться в плену таких ошибочных представлений.

Работа с людьми – это самая трудная, сложная, неблагодарная, но и самая интересная деятельность. Судьи, учителя, врачи знают это более, чем кто-либо.

За сорок три года работы в судебной системе мне довелось общаться с огромным количеством людей. Если считать рассмотренные административные, гражданские, уголовные дела, а это в совокупности десятки тысяч судебных дел, то по моим приблизительным, но достаточно обоснованным подсчетам, число истцов, ответчиков, свидетелей составляет около четырехсот тысяч человек. Но наиболее интересны встречи с людьми во время приемов, когда они приходили ко мне как к судье, председателю районного суда и председателю городского суда.

Прием граждан– самая тяжелая часть работы судьи. Это мнение всех судей. На приеме судья и посетитель один на один, лицом к лицу, глаза в глаза. Эмоционально – это сложнейшая ситуация как для одних, так и для других. Судья такой же человек, как и все, и подвержен любому воздействию. Многие, не знающие особенности судейской деятельности, вообще об этом не думают либо примитивно считают: подал жалобу, получил повестку, пришел, спросил, ответили, ушел.

Мне неизвестны случаи, чтобы депутат, чиновник администрации, журналист попробовал присутствовать на приеме граждан судьей. Вот где нашли бы они море информации. Живые люди – это такие сюжеты, персонажи, которые придумать невозможно. Люди говорят то, что думают, а не то, что за них придумывает кто-то. И ничего от «электорального» (до чего же неприятный термин) у них нет.

Я не раз пытался подсчитать, сколько человек принял: от сорока до семидесяти за один прием. В среднем – около пятидесяти пяти. Правда, были посетители, которые приходили неоднократно, но и те, кто приходил один раз, обычно были вдвоем, втроем. Так что цифра близка к истине. А это означает, что мне удалось увидеть, услышать, поговорить с сотней тысяч граждан. Напрямую, без посредников, не через судейский стол и, хотя и в кабинете, но в достаточно неофициальной обстановке.

Конечно, я понимаю, что человек в кабинете чиновника находится в необычной ситуации, а председатель суда для него – чиновник, начальник. И хотя посетитель пришел к нему с надеждой, но и с негативным предубеждением.

О приемах граждан я написал две книги и мог бы на эту тему написать еще не одну. Не все мои коллеги верят, что я испытываю удовольствие и большое удовлетворение от этой части своей работы. Но я не лукавлю. Мне неизвестно ни одной жалобы по поводу приема посетителей. Я принимал людей при любой возможности, вне расписания. Думаю, что притворяться, играть роль любителя приема в течение сорока лет невозможно.

Десятки лет я принимал всех, кто пришел, и без записи и без соблюдения часов приема. И лишь последние полтора года вынужден был перейти на предварительную запись, так как чрезмерное количество посетителей (до ста за один день) влияло на качество и глубину общения, а в результате – неудовлетворенность обеих сторон. Многочасовые очереди выматывали граждан, а ожидающие психологически давили на вошедших в кабинет посетителей и на меня.

Все это я говорю для того, чтобы подчеркнуть, что и количество людей и многолетнее желание общения с ними дает мне возможность и даже право утверждать, что я знаю их. Поэтому не могу согласиться с теми, кто считает людей электоратом, ибо вижу в этом намек на запрограммированность, безответную управляемость, неосознанность поведения людей.