– Опять будешь про врагов народа, да только я думаю, что у немцев за спиной половина Европы уже, и порядок их немецкий в войсках, а у нас, сам знаешь, какой порядок. Одни стукачи, воры, дураки да пьяницы. Умных и трезвых людей маловато. И ладно бы, если только солдаты с матросами, а то ведь и комсостав такой. На людях они Сталина хвалят и партию, а втихаря воруют и безобразничают, пьют да жрут, врагов народа всюду выискивают, доносы строчат, чтобы только от себя подозрение отвести, – серьезно произнес молодой матрос, у которого недавно по анонимке о троцкистской деятельности арестовали двоюродного дядю, штурмана на крейсере.

– Ваня, дорогой, помолчи-ка ты лучше, вон наш комсорг Лебедев идет, – тихо сказал Денисов.

Александр Евгеньевич Лебедев был круглолицым белобрысым голубоглазым парнем с простоватыми крестьянскими манерами, двадцати трех лет от роду, не так давно окончившим военно-морское училище, но уже получившим «хлебную» должность второго помощника и, по совместительству, корабельного комсорга, начальника всех молодых матросов, мичманов и старшин, которые составляли большую часть экипажа. Комсорг решал все вопросы молодежи, суждений и поведения молодых людей на эсминце, и руководствовался при этом не только военно-морским уставом и прописанными в должностных инструкциях нормами, но и своими собственными резонами. Говорили, что его отец занимает высокое положение в штабе флота. Даже командиры боевых частей и корабельных служб побаивались молодого комсорга Сашку Лебедева, считая его «засланным казачком». А вдруг, как что-то не понравится, так отцу и настучит?

Двигаясь со стороны кормы, выйдя из-за надстройки, Лебедев подошел тихо, крадущейся походкой леопарда, думая, что матросы его не видят, желая, скорее всего, застать их врасплох и подслушать, о чем они говорят, но эффекта неожиданности не получилось. Его на этот раз приметили загодя.

При появлении лейтенанта парни быстро отложили инструменты и вытянулись по стойке «смирно». Лебедев подошел к матросам и в своей обычной, слегка высокомерной манере спросил:

– Ну, молодежь, чем вы тут занимаетесь?

Матросы поприветствовали лейтенанта по уставу и доложили:

– Товарищ лейтенант, матросы Егоров и Денисов, чистим орудие по приказанию старпома.

– Вольно, – небрежно бросил им судовой комсорг и задал еще вопрос:

– О чем беседуете?

Они ответили почти хором:

– Да мы про немцев беседуем.

– С чего это вдруг? – насторожился Лебедев.

– Так просто, рассуждаем, что готовыми надо быть и бдительными, когда они нападут на нас, – сказал Денисов.

– Еще чего придумали, рассуждать на службе не положено, – улыбнулся лейтенант и, сощурившись, задал очередной вопрос:

– А почему вы считаете, что немцы должны непременно на нас напасть?

– Так они ведь воюют со всеми, половину Европы заняли, Англию бомбят, – сказал Егоров.

– Ну что ж, правильно вы подметили, товарищи матросы. Немцы, действительно, собираются напасть. Но мы должны быть готовыми их встретить. Так что, отставить разговоры и за работу! – строго проговорил лейтенант и пошел вдоль борта дальше по своим делам.

Ни Егоров, ни Денисов даже не догадались, что перед ними уже не прежний беспечный папенькин сынок лейтенант, а умудренный огромным опытом жизни человек, вернувшийся в собственную молодость с порога смерти для особой миссии.

Ваня Егоров и Саша Денисов попали на флот по осеннему призыву 1940 года. Оба жители Ленинграда, они закончили десятилетку, но не успели поступить в институт, вернее, пытались, но «срезались» на экзаменах. Ваня плохо сдал математику и завалил поступление в Политех, а Саша не смог сдать русский язык, написал диктант с ошибками и не поступил в Университет. Иван собирался стать инженером, а Александр хотел изучать юриспруденцию, но их мечтам пока не суждено было сбыться, вместо студенческих аудиторий они попали в учебный флотский экипаж, а после учебки оказались на стареньком эсминце.