– Ты чего, сынок? Не напился ли? Ну нет, вроде, не пахнет, – сказала мама, вырываясь из сыновних объятий.

– Не напился, просто я счастлив видеть тебя снова, дорогая мамочка! – искренне воскликнул Александр.

– Чего там такое? Сашка, что ли, пришел? – крикнул с кухни отец.

– Да, да, папаня, это я и есть! И очень хочу тебя обнять! – прокричал Александр, снимая обувь в прихожей.

– Ну точно, опять пьяный пришел, балбес! Я сколько раз говорил тебе, чтобы пьяным больше не смел домой приходить! – грозно прокричал родитель, едва выйдя из кухни. В руках отец держал бутерброд с колбасой и жевал откушенный от него кусок. Похоже, они с мамой как раз пили чай.

– Нет, я не пьяный. Я пить бросил. И даже не курю теперь. Просто соскучился по дому и семье, – объяснил Александр, подошел к отцу и обнял его.

– Да, ну молодец тогда, – недоверчиво проговорил Евгений Андреевич Лебедев.

Потом, внимательно понюхав воздух, выдыхаемый отпрыском, сказал:

– Вот и посмотрим, сколько на этот раз продержишься.

Был за ним такой грех. В училище с ребятами стали к бутылке прикладываться. И несколько раз отец вытаскивал его из очень щекотливых ситуаций, в которые Александр попадал по пьяному делу. Однажды и отчислить его хотели за пьянку и драку, но пожалели. А дрался он в тот раз за свою Наташку с другим курсантом, который к ней лез, будучи тоже выпившим. Дело на Новый год случилось. Не женаты они с Наташкой тогда еще были. Эх, жаль, что она сейчас на дежурстве!

Родители пригласили Александра ужинать. Тут, за чаем с бутербродами, он им и выложил суть своего преображения.

Услышав произнесенное им, они молча смотрели на него и какое-то время молчали, остолбенев.

Первой нарушила молчание мама и спросила:

– Как такое вообще возможно, чтобы старик жил второй раз? И почему не начал жизнь с рождения, как все нормальные люди, а сразу таким вот взрослым? Но ты-то молодой тоже никуда не делся, как я посмотрю. Вон, обниматься кинулся. Старик так бы делать не стал. Может быть, это какая-то болезнь?

– Точно, Аня. Наш сын умом тронулся. Шизофренией такая болезнь называется, раздвоением личности. Это, наверное, у него на почве алкоголизма, – поддержал жену Евгений Андреевич.

– А вот и не тронулся, – возразил Александр. И выпалил:

– Пусть про будущее не верите, но я все секретные директивы знаю, которые на данный момент выданы наркомом Кузнецовым и даже высшим руководством страны. А еще знаю расположение сил и средств не только нашего флота, но и немецкого. И армейские директивы, и расположение армий наших, и противника знаю. И все имеющиеся планы по развертыванию мне известны в подробностях. Известно, что флот готовится к обороне на минных позициях, а не к активным действиям против вражеских коммуникаций и портов. И что армейские ни черта не делают для того, чтобы реально укрепиться вдоль границ и создать заранее эшелонированную оборону на путях наступления немцев, а вместо этого дробят механизированные части, я тоже знаю. И то, что авиация беспечно размещена в радиусе ударов противника, знаю. Вот откуда я могу все это знать?

– А ну ка, Аня, выйди. Я сам с ним поговорю, – строго проговорил отец.

– Да, это мужской разговор, – подтвердил Александр.

Мать вышла из кухни и закрыла за собой дверь. Александр и Евгений Андреевич остались вдвоем, и сын подробно пересказал отцу все то, что знал о текущем положении флота и армии. Поняв, что сын действительно знает слишком много для своего положения, отец начал проявлять интерес. Он достал из буфета бутылку армянского коньяка и разлил в две стопки. Потом, уже спокойно, попросил рассказать о том, что ждет город и флот после начала войны.