– Когда это происходило?

– До моего рождения. Мне было три года, когда бабушка умерла, и в своем завещании она простила всем людям их долги. Мой отец был на нее похож – можете спросить у его лучшего друга, Генри Кэллахана. Вы видели большое ранчо по пути сюда? Оно принадлежит Генри.

– Вы можете познакомить нас с ним? – спросил Шон.

– Конечно, но зачем?

– Сейчас я и сам не знаю. Кто-то пытается вам помешать, и я хочу выяснить, не питает ли кто-то ненависти к вашей семье.

Адам выглядел ошеломленным.

– Ненависть? Я не верю…

– Мы можем поговорить с Генри Кэллаханом сегодня вечером?

Хендриксон кивнул, но у него на лице появилось озабоченное выражение.

– Конечно, я могу все организовать.

– В каком-нибудь публичном месте, – добавил Шон. – Я хочу посмотреть, кто обратит особое внимание на нашу встречу. Пришло время проявить инициативу и выяснить, кого это может заинтересовать.

Когда они возвращались в свой домик, Люси молчала.

– Скажи мне, почему ты раздражена? – спросил Роган, открывая дверь.

– Вовсе нет.

– Это потому, что я хочу выложить карты на стол? Встретиться с Кэллаханом и посмотреть на реакцию?

– Нет.

Шон не стал настаивать. Он подошел к стоявшему в углу письменному столу и включил компьютер. Люси остановилась у окон, выходящих на озеро, скрестив руки на груди. Шон наблюдал за ней краем глаза. Кинкейд слегка приподняла подбородок – такую позу она принимала в тех случаях, когда пыталась сформулировать возражение.

Роган послал электронное сообщение своему другу Патрику, брату Люси, в котором рассказал о произошедших в Спрюс-Лейк событиях, а также попросил провести небольшое расследование. Пока он печатал, уголки рта Люси опустились. Она была готова. Шон с трудом подавил улыбку. Он очень хорошо знал ее.

– Труп важнее поджога, – сказала Кинкейд.

– Ты считаешь, что нам следует раскрыть карты?

– Уэддл обращался со мной как с идиоткой. Не думаю, что они отнесутся к моим показаниям серьезно, что бы ни говорил Тим. И почему Уэддл решил, что я буду лгать относительно трупа женщины, который видела на руднике?

– Я не думаю, что…

– А ведь кто-то ее переместил. Из чего следует, что кто-то узнал о том, что мы нашли тело, и отправился туда ночью, чтобы его перепрятать. Почему?

– Чтобы скрыть обстоятельства убийства?

– Совершенно верно. Вчера я не была уверена, что она умерла не своей смертью, но тогда я не могла рассуждать логически. Очевидно, что она не могла умереть в такой позе. Возможно, ее убили рядом с рудником или в нем самом, и убийца решил спрятать там тело. Может быть, это был несчастный случай, кто-то запаниковал и не захотел обращаться к властям.

– Тим сказал, что в городе никто не пропадал.

– Никто не пропадал из Спрюс-Лейк. А как насчет соседних регионов? В Потсдаме или Кантоне? Туристка, которая приехала сюда прошлым летом? Спрюс-Лейк – маленький городок, но ветра автострады, дующие в Национальном парке, могли принести сюда множество разных людей.

– Что ты хочешь сделать? – спросил Шон, хотя уже знал ответ.

– Завтра, с самого утра, вернуться на рудник.

– Я знал, что ты это скажешь.

– Если ты не готов, я пойму…

– Я не отпущу тебя туда одну.

– Как нога?

– В порядке, – сказал Роган, хотя нога ужасно болела. – А что ты там рассчитываешь найти?

– Я не знаю. Может быть, ничего. Или какую-то подсказку, которая поможет выяснить, кто она. Как умерла. Как ее перенесли. Признание, вырезанное на стене туннеля. Я не знаю. Просто чувствую, что должна туда отправиться и что-то сделать.

В этом и заключалась суть проблемы, сообразил Шон. Люси чувствовала себя беспомощной, но считала, что обязана добиться справедливости по отношению к мертвой женщине – принести покой ее семье, – а потому сейчас ее не интересовали детали. Если она не начнет искать ответы, то не сможет забыть о той женщине. И в ее сознании навсегда останется неразгаданная трагическая тайна. И даже если она ничего не найдет, спустившись вниз, то хотя бы будет чувствовать, что сделала все, что было в ее силах.