Мне нужно найти твоего лучшего друга и твой список. Мне нужно съездить в Хеппи-Кэмп, поговорить с полицией, опросить местных жителей. И мне нужно попасть в твой желтый домик. Я не верю тому, что сказала твоя мать. Ты учила меня никому не доверять. Истории здесь заразны, и я не могу позволить себе заразиться ничем, кроме правды.

Я засыпаю, слушая тебя. Во сне я бегу по лесу. Деревья, словно в калейдоскопе, словно в движущемся лабиринте, кружатся передо мной, вырастая как из-под земли. А потом я вижу впереди свою улицу, улицу, на которой я выросла, узкую, пешеходную – и бегу быстрее. Я бегу домой. И когда я уже близко, очень близко, на подъездной дорожке, а потом и на пороге, тянусь к дверной ручке, я становлюсь невесомой. Мои ноги отрываются от земли, словно я теряю точку опоры, и я поднимаюсь все выше и выше, к самому небу. И я парю там, среди миллиардов звезд.

Потом я чувствую, что ты сзади меня. Твои пальцы скользят по сгибу моего локтя. Я мешкаю, а затем кладу свою руку на твою. Ты наклоняешься вперед, твой подбородок оказывается над моим плечом, и ты шепчешь мне на ухо: «Хватай этого мужчину или любого другого, который под руку попадется».

Я никогда раньше не видела подобных снов. Он такой реальный. Мне кажется, что мы вместе перешли в другую реальность, в другой мир. И в тот же миг я понимаю, что это моя рука – я трогаю свою руку, веря, что она твоя. И ты исчезаешь.

Я с трудом прокладываю себе путь к пробуждению, через глубины сна, через неподвижность, в тот мир, где я просыпаюсь, сажусь в постели и понимаю, что все еще сплю, затем снова погружаюсь в сон, снова пытаюсь проснуться, пока наконец не просыпаюсь и не начинаю судорожно искать телефон, чтобы записать твои слова, пока я их не забыла, только чтобы опять обнаружить, что я все еще сплю.

Проснувшись на следующее утро, я первым делом думаю о твоих словах. И в холодном свете дня становится ясно, что это такой же бред, как и любой другой совет из снов. Сновидения обладают особенностью сочетать сильнейшие эмоции с полной ерундой. Что ты пытаешься мне сказать? Что тебя убил мужчина? Или советуешь мне выйти замуж? Или переспать с первым встречным? В здешней глуши это может быть затруднительно.

Однако, несмотря на то что твои слова – ерунда, я все равно хочу их записать, но я забыла зарядить телефон. Я вспоминаю о дневнике и просовываю руку под матрас. За грудиной у меня давит, как будто я проглотила что-то слишком большое.

Я встаю с постели. Поднимаю матрас. Мои колени дрожат, а голова кружится. Блокнота нет. Я проверяю на полу. Провожу рукой под низом матраса. Должно быть, я переложила его, а потом забыла, должно быть, взяла его в полусне и перепрятала. Но куда? Зачем?

А потом я думаю о том, что было написано о твоей матери в дневнике: она всегда наблюдает. Быть может, она заходила ко мне в домик до того, как нашла меня; быть может, так она и узнала, что меня нет на месте. Быть может, она обнаружила блокнот. Конечно, она захотела бы от него избавиться.

Но это все равно меня беспокоит. Почему она была в моей комнате? Почему она вообще рыскала под моим матрасом? С другой стороны, это ведь не моя комната, не мой матрас. Все на этом ранчо принадлежит ей. Я работаю на нее. Даже я в каком-то смысле принадлежу ей.

Мне кажется, что у меня перехватило дыхание и мне нужно чье-то разрешение, чтобы дышать. «У меня никогда раньше не было столь сильного ощущения, что за мной постоянно следят».

Что я вообще здесь делаю? Твоя мать думает, что ты мертва. И вокруг нет никого, кто стал бы ей перечить. Мне нужно уезжать, нужно попытаться собрать воедино кусочки собственной жизни. Раньше я именно так и поступила бы. Вернулась бы назад. Начала бы с чистого листа. И в итоге оказалась бы там же.