– Хорошо?!Сашо, они классные, говорю тебе! Когда ты сможешь приехать?

Поехать в Софию? Нет! Об этом не могло и быть речи!

– Я не могу приехать в Софию – решительно сказал он. – Зачем мне приезжть? Нет!

– Как зачем? Ну, контракты, познакомиться с исполнителями, да……

– Нет. Есть скайп, если нужно поговорить, есть курьерские и почтовые услуги, если придётся обмениваться письмами.

– Где ты? – удивился его друг. – За пределами Болгарии?

– О, нет. В деревне, в горах. Я не могу путешествовать сейчас.

– Ну, – пробормотал его друг, – ты действительно не можешь прийти?

– Нет. Мы можем слышать друг друга по скайпу, по телефону…

– Хорошо. – безропотно согласился его друг. – А аранжировки песен? Ты сделаешь?

Александр задумался на минутку. Давно не занимался музыкой. Но его сердце велело ему сделать аранжировки сам.

– Давай попробуем одну песню… Тогда посмотрим…

Они долго разговаривали. Наконец повесил трубку. Голова кружилась. Встал с постели, и пошёл на кухню, недоверчиво качая головой. Дядя Слав смотрел телевидение. Он нажал на кнопку дистанционного управления и с беспокойством посмотрел на него.

– Что случилось? Почему искали тебя?

Александр вытащил бутылку виски. Он щедро налил два стакана и протянул ему один.

– Им понравились песни, которые я прислал.

– Ха! Как они могли не понравиться!? – Дядя Слав постучал своим стаканом в его и залпом выпил. Прочистил горло, прежде чем спросить – Ты уезжаешь?

Александр повертел полный стакан в руках. Непонимающе посмотрел на дядю Слава.

– Куда мне ехать?

– Ну, а тебе не нужно быть сейчас в Софии? – пробормотал старик.

– Нет! Мне не нужно туда ехать, а я и не хочу.

– Ну, да, но раз ты уже знаменит, что ты собираешься здесь делать?

– Пока, дядя Слав, две песни меня не прославили. У меня здесь работа, и писать… Кстати, это что то дополнительное…

Старик встал, улыбнулся и похлопал его по плечу.

– Выпей свой напиток и ложись спать! Музыкальный писатель! Ха!

Вышел из комнаты. Саша услышал, как он закрыл дверь. Греф прижался к нему. Он рассеянно погладил его по голове. Выпил глоток из своего стакана. Поставил его на стол, вышел на улицу и сел на скамейку у двери.

Он смотрел в темноту. Не знал, счастлив ли он. Потому что понимал, что симпатия не означает успеха. Он чувствовал себя удоволетворённым. Ему понравилось это слово, и он сказал его вслух.

– Удоволетворённый – Прислонился к стене. Дерево сохраняло тепло солнца. Грубые доски, обгоревшие и искривлённые за долгие годы, вонзились ему в плечи. Не больно, но в хорошем смысле. Как поддержка. Как поддержка, в которой он нуждался.

Ночь окутала его тьмой. Ветер шелестел в листве, доносил далёкий лай собак, запах соснового леса…

С долгим вздохом Греф сел рядом с ним.

Музыка ночи рождалась в душе Александра. Нежные, неземные звуки скрипки смешивались с тихими аккордами фортепианино, одинокий саксофон хрипло вбивал мелодию в его сердце.

Как во сне он пересёк тьму. Его руки безошибочно коснулись клавиш. Музыка исходила из него, вибрировала в воздухе, уносила его в другое, более счастливое место.

Он опустил свои усталые руки. Голова кружилась, он добрался до кровати и заснул без сознания.

Так началась его другая жизнь.

Он бродил по лесу. Работал лесником. Музыка стала частью его. Писал, переделывал написанное. Иногда слова опережали мелодии. В других случаях музыка не могла найти слов.

Шли дни. Лето прошло. Зима сменила осень. Снег покрыл деревню. Только дым из выходных труб выдавал жизнь. Это было замечательное время. День светился сквозь заснежённые окна. Как будто тёплая комната была коконом, в котором Александр жил наедине с музыкой. Он писал, писал, писал…