Офелия усмехнулась.

– Лучше? Вы и вправду думаете, что так будет лучше?

– Да. Нам надо понять, что произошло.

– Мне не нужно ничего понимать, – с укором произнесла Офелия и за секунду переменилась в лице.

Она встала, наспех собрала бумаги, черновики и положила в папку.

– Только не делай глупостей, – Ростик взял Офелию за руку.

– Не трогайте меня, – одернулась она и с ухмылкой прибавила: – Я никогда не делаю глупостей. Запомните это, Ростислав Олегович.

Ростислав скрестил руки, взволнованный переменой в Офелии.

– Вы сделали свой выбор, теперь выбор за мной, – отрывисто проговорила Офелия и перед тем, как хлопнуть дверью, прибавила: – Вы об этом пожалеете!

Ростик опустился в кресло заведующего, обхватил голову руками.

– Нет, – прошептал он, – я все сделал правильно. Я не мог… не мог иначе.

Ростик встал, походил по кафедре взад-вперед. Он не сомневался, что верно поступил с Офелией, но чувство негодования и растерянности не давало покоя.

– Почему она сказала, что я пожалею? – озадачился Ростик. – Что она имела в виду?

Ростик взял в руки смартфон, набрал телефон Офелии. Она не ответила.

– А если она расскажет Семену Николаевичу? – спросил вслух Ростик, немного погодя.

В таком случае, ему придется объясняться с профессором. Но как? Говорить правду или солгать? Нет, лгать ни к чему. Семен Николаевич должен узнать, что произошло на самом деле. А что будет потом? Поймет ли профессор?

– Нет, он меня не поймет, – пробубнил Ростик, сидя в кресле. – Он вступится за Офелию. Решит, это моя вина.

Страх и стыд перехватили горло. Семен Николаевич стоял перед глазами. Ростику, женатому человеку, доценту кафедры, докторанту надо было быть строже с аспиранткой, не сближаться, не улыбаться многозначительно, не кокетничать, вести себя чопорно, без эмоций, говорить сухо и только по делу, как подобает профессорско-преподавательскому составу вуза, и не делиться личной жизнью, как случалось у них с Офелией за чашечкой кофе. И в этот злополучный вечер, когда Офелия призналась ему в любви, не стоило задавать вопросы, пытаться сгладить, хвататься за надежду, что все будет, как раньше. Надо было ее отпустить. Не стоило позволять ей целовать его, не стоило отвечать на поцелуй, расстегивать ей кофточку, трогать ее упругую грудь, шептать на ухо, как божественна Офелия и прекрасна, и как он с самой первой минуты мечтал о том, чтобы объять ее. Профессор просил беречь Офелию и опекать, а Ростик не справился.

«Нет, лучше не говорить правду, – решил Ростик. – Если Офелия сама не расскажет Семену Николаевичу, буду молчать и делать вид, что все хорошо. А она не расскажет. Уверен. Зачем ей это? Когда профессор сообщит, что Офелия отказалась от меня, я разведу руками. Скажу, сделал все, что мог…»

Рекой потекли сомнения, волнения, сожаления. Он вспомнил Офелию, ее заплаканные глаза.

– Что же я наделал? – в отчаянии прошептал он и тяжело вздохнул.

Ростик приехал домой вздернутый. Он не мог ни на минуту отвлечься от воспоминаний вечера. Почему так вышло? Маленькое счастье разрушилось в одночасье. Все кончено. Сомнений нет. И что будет дальше, не ясно.

– Привет! – Ростик поцеловал жену в губы и едва улыбнулся.

– Привет! Как дела?

– Пойдет, – Ростик прошел в ванную комнату, включил воду и намылил руки.

– Ужинать будешь? – спросила Лиза, заглянув к нему.

– Нет, не хочу.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего не случилось. Просто устал. А где малышка?

– В детской, смотрит мультики.

– Сколько можно смотреть мультики? – недовольно проговорил Ростик. – А же миллион раз говорил, что не нужно приучать Ксюшу к мультикам.

– Эй, Ростислав Олегович, – нахмурилась Лиза, – ты уверен, что ничего не произошло? У тебя точно, все хорошо?