Высаживают нас в условленном месте, о географических координатах которого лично мы представления не имеем, то есть, если оглядеться, то Алехандро мы ожидаем на какой-то древней площади, обрамленной серыми колониальными зданиями, у дороги, и на теневой стороне. Озвученные пятнадцать минут истекают, гид не наблюдается. Окрестности обсмотрены. Сесть негде, стоять лениво. Жара и в тени под тридцать. От каменного тротуара пышет преисподней.

Заметив невдалеке распахнутый старинный портал в какое-то учреждение вроде почты, через который видно большой холл, людей и окна с подоконниками, просачиваемся туда. На нас смотрят, но не выгоняют. Чемоданы оставляем на виду у входа, сами примощаемся пока на деревянном подоконнике. Улыбаемся, что реально находимся под крышей и справились с первой задачей. Не зажариться на улице.

Ждем, в окно смотрим.

– Вау… Мы в Гаване! – все еще не совсем верим мы, – Круто!..

Но где же наш сопроводитель, владеющий русским языком и знанием кубинского быта?

–Чего-то застрял, —не особо волнуемся мы, хотя ни интернета, ни мобильной связи здесь толком нет. То есть это будет та еще задница, если непредвиденное что-то произойдет.

Мы просто периодически выглядываем на улицу через ворота, чтобы его не пропустить, и попутно рассматриваем архитектуру и кубинцев.

Алехандро, которого мы уже прозвали за время сверхнормативного ожидания Шуриком, появляется лишь через полчаса.

Довольный, улыбка до ушей: «О, вы здесь? Молодцы. Отдохнули? Тогда пойдемте!»

«Наверно ключи брал от квартиры», – решаю я. И мы идем пешком, гремя чемоданами по древней брусчатке площади в наше новое обиталище, благо оно, по словам Шуры, всего в одном квартала отсюда.

Опыт путешественника начинает прибывать, когда оказывается, что квартира, заблаговременно снятая Алехандро, причем по нашей горячей просьбе именно в старой Гаване, во-первых, стоит гораздо дороже, чем мы обозначали, исходя из интернет-познаний о ценах на аренду столичного жилья, и этот пройдоха клятвенно нам обещал найти приемлемый ценовой вариант не дороже двадцати пяти долларов. Во- вторых, сие хоромы располагаются на четвертом этаже. Без лифта. А этажи высокие, не как у нас. И ступеньки нестандартные по высоте. Лестничные клетки узенькие. И еще придуман дополнительный промежуточный лестничный подъем к первому этажу, даже в два марша. То есть по сути наш четвертый этаж становится пятым.

Поскольку, как я сказала, это дело было рук святого Алехандро, он и принимает лошадиную нагрузку по подъему багажа на себя. Инициатива, она, брат, дрючит.

В тот момент еще будучи стандартно неизбалованной русской тёткой, привыкшей к поднятию героических тяжестей самолично и без наивной траты времени на оглядку в поисках близлежащего мужчины, взирая на титанические Шуриковы усилия, я вначале ловлю себя на смеси неловкости и сочувствия. Это когда случайно обращаю внимание на остекленевшие и неестественно выпученные глаза нашего провожатого, начавшего подъем второго чемодана.

– Все в порядке, все в порядке, – скоренько выдыхает он, уловив боль в моем взоре. Тогда я тоже внушаю себе, что и правда, за сорок баксов за ночь – потаскает. Сам выбирал. Мелькнувшую интуитивную догадку: «Как же мы сами потащим это обратно на выход», – я отгоняю. Как будет. Кажется, уже начинаю понимать, что удобнее все решать по мере поступления. Которого может и не быть.

И первый раз знакомлюсь с мыслью, что, наверно, это здорово, когда ни времени, ни желания на обмусоливание преждевременных пугающих прогнозов просто нет.

«Какие же неудобные подъезды в старых домах старой Гаваны!» и «Как жаль, что нельзя путешествовать налегке», – дружно продолжаем не соглашаться с действительностью мы, даже когда насквозь пропотевшие все-таки доползаем до нашего первого в великом переходе жилища.