Я поклонилась под всеобщие аплодисменты. Мистер Калетти даже крикнул «Браво!», чем очень меня рассмешил.

– Я больше месяца об этой сцене не думала! – сказала я. – Все время уходит на разучивание реплик Эмили Вебб. У нее в третьем акте огромный монолог, который я никак не могу запомнить. – Я разрезала пополам последний кусок багета и бросила в яркую оранжевую миску. – К концу следующей недели я должна все знать наизусть, но мне до этого далеко.

– Уверена, ты справишься на отлично, – сказала миссис Калетти. Она взяла кастрюльку с соусом, вылила его на спагетти и все перемешала. – Люк, принесешь булку? – бросила она через плечо, направляясь в столовую.

Как только мы остались вдвоем, Люк обнял меня за талию и поцеловал за ухо.

– Ух, это было жарко!

– Тебя возбуждают потерянные в лесу девушки, за которыми охотится ведьма?

– Не знаю, что-то в этом есть. Помочь тебе с репликами после ужина?

Я обняла его за шею.

– Было бы здорово!

– Выучим их наизусть, – нежно прошептал он.

Я уткнулась носом ему в шею, а потом поцеловала.

– В самом деле? – со смешком ответила я и достала телефон из кармана, чтобы записать его слова под двести семьдесят седьмым днем.

– Я на пробежку, – крикнула я, когда пронеслась мимо кухни.

– Ужин почти готов! – ответила мама.

– Я быстро!

– Подожди минутку, – попросила мама.

Мне не хотелось ждать. Мне хотелось уйти немедленно. Я весь день ждала этой минуты. Свежий ветерок прогнал густой туман с дымом, и в воздухе витал аромат чистоты и свежести. Мне не терпелось почувствовать асфальт под ногами, наполнить легкие воздухом свободы.

И все же я остановилась.

– Сделаешь кое-что для меня, когда вернешься? – Она вытерла руки о кухонное полотенце. – Я готовлю презентацию по миссионерской поездке ко Дню открытых дверей и хочу включить в нее фотографии с твоего прошлогоднего путешествия в Гватемалу. Пришлешь мне лучшие снимки?

– Конечно.

Я ждала, что мама вернется на кухню, но она осталась стоять в коридоре, и стало ясно: разговор еще не окончен. Мне стало не по себе. Я переступила с ноги на ногу.

– Ты не передумала? – спросила мама.

Ага. Конечно.

– Мам, это поездка для старшеклассников. А к лету я уже закончу школу. Забыла?

– Тогда поедешь в качестве вожатого. Профессионального вожатого у нас в этом году не будет, так что нам нужны волонтеры постарше.

– Я четыре года подряд туда ездила.

Мама прислонилась к стене и сложила руки на груди.

– Да, но… Это же наша традиция. И… Знаешь… Я как-то не думала, что последний раз был, ну, последним.

Мама то и дело разыгрывала эту карту с тех пор, как меня предварительно приняли в Бостонский университет[5]. «Мы в последний раз делаем валентинки для детей из воскресной школы», «Я в последний раз крашу молоко в зеленый на День святого Патрика» и так далее. После каждого упоминания «последнего раза» мама уходила из комнаты искать салфетки. Может, она втайне надеялась на то, что им с папой не хватит денег на мое обучение в Бостонском университете, и больше ничего не будет «в последний раз»?

– Мам, я поеду снова, только не этим летом.

Я надеялась, что она не расчувствуется. Мне хотелось скорее выйти на пробежку.

– Честно говоря, мне на ум пришла еще Эмори.

Это привлекло мое внимание.

– Эмори? Почему?

– Помнишь, как вы с ней вставали ни свет ни заря каждое утро и играли в футбол с местными ребятишками? – с мечтательным видом проговорила мама. – Ей там очень нравилось. В этих поездках она становилась ближе к Богу.

Не становилась она «ближе к Богу». Эмори там нравилось потому, что это было наименее религиозное из всех занятий, которые навязывали ей мои родители.