— Комбо, — усмехнулась Ирка.

— Чудо, которого могло бы не быть, — он покачал головой. — Если бы не всё это.

— Нет, всё это с нами было не обязательно ради того, чтобы она родилась. Совсем необязательно, — выдохнула она. — Так что у тебя были за аргументы?

— Теперь уже не важно, — посмотрел Воскресенский на ободок кольца на её пальце. — Теперь мне нужен другой план.

Что-то было в его голосе, чего Ирка никогда раньше не слышала. Спокойная уверенность человека, который знает, что делает. Решительность, мужская до одури, что всегда выделяла его отца. Возможно, Вадиму слегка не хватало харизмы отца, но он всё же замкнутый программист, а не зубастый адвокат. И он не свой отец. Он такой, как есть. Именно это в нём, наверное, и появилось — осознание и принятие себя.

Он стал взрослым во всех смыслах этого слова.

Он знал, чего хотел и был готов за это бороться.

— Совсем не то, о чём ты подумала, я имел в виду, когда сказал, что переезжаю в Питер, а жена остаётся в Москве.

— Ты сказал, что ей не подходит климат, — напомнила Ирка.

— Я расскажу тебе об этом потом. Хорошо? — словно взял он с неё обещание.

— Хорошо, — словно дала его Ирка.

— Всё сложно. Всё запуталось. Всё с ног на голову. Но есть вещи, которые не меняются, — смотрел он спокойно и ничто на его непроницаемом лице больше не выдавало его чувств. Он научился не только ими владеть — он научился их скрывать.

— Есть, — смотрела на него не моргая Ирка. Она тоже умела и скрывать, и врать, и казаться равнодушной.

— Ир, ну ты где? — заглянул в комнату Петька. Коротко глянул на её заплаканное лицо.

— Север, я приехал не ссориться, — сказал ему Вадим. — Чтобы ты понимал, я женат. И для меня — это не пустой звук. Но Андрей — мой сын. Я пропустил первые шесть лет его жизни, не спорю, по своей вине, но не хочу пропустить остальные. Да, ты знаешь его лучше, ты сделал для него больше, но он мой. Позволь мне стать частью его жизни.

Север стиснул зубы, кивнул.

— Всё в твоих руках, Вадим, — ответил он. — Только не облажайся, как прошлый раз, потому что легко тебе не будет. И второго шанса никто не даст. Отец — это навсегда. Если ты сказал, что отец — отменить уже нельзя.

— Я сказал, — ответил Воскресенский. — Увидимся. — Он подхватил свои вещи. Сумку, кажется, зонт. Обернулся в дверях. — И да, поздравляю!

Ирка рухнула на стул, едва он вышел.

«Ну почему у нас с тобой всё так, Вадим? — она закрыла глаза. — Почему? Так трудно, так сложно, и так не вовремя?»

Но что проку задавать вопросы, на которые нет ответов.

Надо разбираться с тем, что есть.

5. Глава 5

Наши дни…

.

— Открывай, старая карга! — колотила Ирка в дверь. — Открывай! Я знаю, что ты дома!

Она промокла настолько, пока дошла от остановки до Петькиного дома, что с неё натекла лужа.

Замок мягко и неожиданно щёлкнул, словно всё это время Петькина бабка стояла за дверью.

— Не обязательно так орать. Я старая, а не глухая, — давая понять, что Ирка может войти, положила она руки на набалдашник клюки — тяжёлой деревянной трости, с которой не расставалась.

Ирка прошагала по дореволюционному паркету (сейчас такой не делают) и остановилась по центру комнаты под люстрой с помутневшим хрусталём, что дала бы фору какому-нибудь дворцу.

— Ну рассказывай, — развела руками Ирка. — Где он?

— На кладбище, деточка. — Петькина бабка была тёртым калачом. — На Центральном.

— Ты мне эту хрень в уши не толкай, — взмахнула руками Ирка, но бабку просто так не собьёшь.

— Двое раненых, один убитый, — остановилась она против Ирки, повторив указанную в официальных документах информацию.

Ирка не хуже карги помнила каждое слово. Военный корабль под его командованием шёл во главе конвоя вдоль побережья Сомали. Нападение пиратов. Командир корабля Пётр Северов погиб.