Ветер заносит в салон самые разные запахи: пряностей, жареной курицы, хлорки, бензина. Вокруг шум и гам: все готовятся к большому празднику – Дню Бабочки. Бабочка – это воскресшая гусеница, идеальный пример круга жизни. И сегодня жители Южной страны чествуют смерть как начало нового, а не конец всего.

Я не до конца уверена, что мадам Рени нагадала мне именно эту страну: в конце концов, у меня была лишь одна буква. Но в день, когда я решила всё изменить и в буквальном смысле похоронить своё прошлое, пьяный матрос в кабаке рассказал мне о чудесной стране, где каждую осень отмечают праздник Бабочки, и я, не думая, купила билет.

Все улицы городка украшены разноцветными флажками и фонариками в виде бабочек. Бабушки семейства с самого утра пекут кукурузные лепёшки и сладкий хлеб, который младшие поколения понесут к главному алтарю на площади, куда дух великой голубой Марипосы спустится ровно в полночь.

Некоторые особенно нетерпеливые мужчины уже сидят на крышах домов и играют на ярко-желтых гитарах «Оды Марипосе». Сладкие мелодии плывут примерно на уровне пяти-десяти метров над городом, укрывая его теплым пледом.

Тук-тук резко поворачивает вправо и тормозит.

– Ваш отель, сеньорита, – звонко говорит водитель. Я кидаю в его ладонь несколько монет и вылезаю наружу.

Передо мной – красивое здание в колониальном стиле. Его стены выкрашены краской нежного оттенка охры. На маленьких балкончиках, примерно в пятнадцать сантиметров шириной, стоят крошечные цветочные горшки с пышно вьющимся плющом.

– Bienvenido7! – встречает меня администратор.

Он берёт мой рюкзак, что-то шутит на тему его веса, и мы заходим внутрь. Над лобби – витражный потолок, через который с какой-то трепетной осторожностью струится свет. Из мебели здесь только латунная скамейка с подушками, расшитыми южным орнаментом, и огромные кадки с пышными кипарисами.

Получив ключ, я сразу же отправляюсь в свой номер. У меня пока нет никакого конкретного плана. Я просто купила билет в Южную страну, чтобы отметить праздник Бабочки. А после – будь что будет. Думаю, номер с кроватью из чёрного дерева и латунной тумбочкой станет мне домом ненадолго – всего дня на три. А после можно будет отправиться дальше.

Перед тем, как идти в город на праздник, я решаю немного поваляться в кровати и отдохнуть после долгой дороги. Весь полёт я запрещала себе думать о тебе. Да и сейчас тоже, пожалуй, не стоит. Хотя вне зависимости от моих желаний мысли всё равно проскальзывают, залетают замёрзшими пчёлами через щели, чтобы погреться.

То зажжужит над ухом твой смех, то вспомнится, как ты говорил: «Ну, это само собой разумеется», а иной раз перед глазами просто возникнет отдельная часть тела, например, рука или глаз. И каждый раз, когда эти надоедливые вредители залетают меня позлить, я тут же хватаю мухобойку, распахиваю дверь и прогоняю их прочь.

Вам больше не место в моей голове! Каждый раз, когда вы прилетаете, всё заканчивается тем, что я оборачиваюсь против себя. Поэтому кыш! Брысь отсюда!

И вот теперь я лежу на кровати в Южной стране и совсем о тебе не думаю. У меня в голове – мысли о сладком хлебе, о горячем асфальте и даже о египетских виолончелистах, но только не о тебе.

Всё же лучше мне отправиться в город и отвлечься на реальных людей. А то египетские виолончелисты в бархатных тюрбанах со скарабеем меня немного смущают. Тюрбан то и дело расправляется, мешая им играть. А смычок как-то особенно интенсивно ездит по струнам, того и гляди порвёт их.

Город дышит, раскалёнными лёгкими выдыхая на меня горячий ветер. Я замираю у обувной лавки, где смуглый парень шьёт из листьев тапочки. Рядом с ним сидит ещё более смуглая, красивая, с иссиня-чёрными волосами девушка, и немного плачущим голосом поёт одну из «Од Марипосе».