В горле словно встает сухой ком, и, сморгнув слезы, я протягиваю руку и сжимаю ладонь Джин. Не понимаю, как Гарри может так обращаться с ней и не отвечать взаимностью? Она ведь мечта любого парня. Добрая, с хорошим чувством юмора, обожает вечеринки и футбол. А еще Джин – очень красивая. Стройная, высокая блондинка. Когда мы только познакомились, Джин любила себя, а теперь она постоянно сидит на диетах, плачет и полностью зависит от мнения Гарри.

– Давно она так сохнет по нему? – спрашивает Кэм, глядя вслед удаляющейся в сторону общежития Джин.

Она идет, пошатываясь и прижимая ведро жаренных во фритюре крылышек к груди, и оборачивается, взмахивая одним из них, зажатым между пальцев. Улыбнувшись ей, мы с Кэмом машем в ответ.

– Кажется, что целую вечность, – отвечаю я, положив ладони между коленями. – Больно смотреть на нее.

– Гарри знает об этом?

– Конечно, знает.

– Я не о том, Банни, – он барабанит большим пальцем по рулю. – Знает, насколько ей плохо?

– Он не понимает, потому что сам не испытывал такого, у Гарри всегда были проблемы с эмпатией. Моментами мне вообще кажется, что он – не способен чувствовать. Нужно ввести наказание за использование влюбленного в тебя человека.

– Выглядит жутко, – тихо произносит Кэмерон, глядя на горящие окна общежития. – Жутко зависеть от человека и любить кого-то настолько сильно.

– Знаешь, мне страшно от одной лишь мысли, что я когда-нибудь буду испытывать к кому-то нечто подобное.

– Могу тебя понять, потому что это и правда выглядит безысходно. Нужно позвонить всем своим бывшим и еще раз извиниться.

Усмехнувшись, я качаю головой.

– Ты когда-нибудь испытывал что-то похожее?

Он замолкает ненадолго, погружаясь в свои мысли. И мне нравится, что Кэм не отвечает сразу: он действительно размышляет над моим вопросом.

– Нет, никогда.

– Думаю, тебе это и не грозит, – говорю я, и выражение лица Кэмерона тут же принимает удивленный вид. – Ты уже влюблен в себя настолько сильно, что я не уверена, что в твоем сердце найдется место для кого-то еще.

– Разве что для твоих штанов.

Мы невесело усмехаемся, а потом замолкаем, продолжая сидеть в машине перед общежитием Джин, потому что на душе у обоих паршиво настолько, что даже не хочется шевелиться. Странно, но сегодня мне не только нравится говорить с Кэмом, а приятно даже просто молчать рядом с ним.

Не знаю, сколько мы просидели так, но за это время я убедилась в том, что была неправа по отношению к Кэмерону. Я осуждаю Гарри, хотя сама сочиняю небылицы о том, что у меня есть отношения. Я вру человеку, который не сделал мне ничего плохого.

– Кэм? – тихо зову я.

Он откидывается на сиденье и поворачивает голову, его челка спадает на лоб, и мне вдруг до жути хочется прикоснуться и поправить ее своей рукой.

– Нет у меня никакого парня.

– Не может быть, – без тени удивления произносит он, и я толкаю его в плечо. – Кстати, как там Нейт, доехал до дома?

– Да, доехал еще днем…

Стоп, я не говорила ему, что моего парня зовут Нейт, а тем более – о том, что он уехал домой. Резко выпрямляюсь и, раскрыв рот, смотрю Кэму в глаза. Пару долгих секунд он сохраняет серьезное выражение лица, а затем прыскает со смеху.

– Ты еще тогда на парковке знал, что он не мой парень!

– А у кого, ты думаешь, я взял твой номер? Мы с Нейтом вместе ходим на общественное право, он вечно рассказывает о Джин, в которую безответно влюблен давным-давно. И о своей лучшей подруге Энди он тоже говорил не раз.

Рассмеявшись, я закрываю руками пылающее от стыда лицо.

– Какова вероятность того, – я чуть раздвигаю прижатые к глазам пальцы, чтобы взглянуть на Кэма, – что ты поверишь в то, что у Нейта есть плохой брат-близнец, с которым я встречаюсь?