Бурхан показал ему кулак.

– Господа! Только не наступайте мне на ноги. Завели, понимаешь, моду… Лучше намекните, чего нельзя делать. Я же сообразительный!

– Тогда делай вид, что ничего не соображаешь, – сказала Магда Андреевна.

– А, это пожалуйста. Это я хорошо умею.

– В самом деле. Получается. Ну, садись, милок, садись. А то суп стынет.

– Я должна перед вами извиниться, господа, – сказала Камея, когда все отдали должное супу. – За то, что вы оказались на борту «Поларштерна». Спасибо, что не отказались.

– А если б отказались? – спросил Ждан.

– Сидеть бы вам в Семибашенном замке, – сообщил Руперт.

Это прозвучало столь внезапно и противоестественно, словно заговорила статуя.

Бурхан медленно промакнул салфеткой свои усы.

– Правда? – спросил он.

– К сожалению, да, – сказала Камея.

– О, недельки две, не больше, – поспешила успокоить Инджин.

– А как же презумпция невиновности, на незыблемости которой так настаивает его высочество Бернар Второй? – спросил Кэйр.

– Была бы нарушена, – вздохнула Камея. – Господа, вы имеете полное моральное право обижаться и даже чувствовать себя оскорбленными. Однако выхода не было. На карту поставлено столь многое, что требовалось исключить саму возможность случайной утечки информации. Прошу меня понять.

– Вот как… И почему вы решили нам об этом рассказать сейчас?

– Чтобы вы имели представление о степени серьезности дела.

– Простите за прямоту, но не поздновато ли? – спросил Ждан. – Мы ведь уже плывем.

– Нет. Не поздновато. Скоро эскадра будет в Муроме. Это последнее место, где вы можете изменить свое решение.

– Но… контракты? – спросил Кэйр.

– У меня достаточно власти для того, чтобы их аннулировать и даже выплатить неустойку.

– А как же возможная утечка информации? Вы об этом думали?

– Думала. И тоже прошу извинить меня за прямоту, но после Мурома утечка информации уже не слишком важна. Дальше все будет зависеть от быстроты нашего плавания. Вам же советую подумать, в частности, вот о чем. Практически неизбежен бой с численно превосходящим флотом Покаяны. Быть может, не один бой. Лично я верю в искусство наших моряков, но исключить ничего нельзя.

– Тем не менее, вы плывете?

– Я – другое дело. В силу ряда причин у меня нет выбора. У вас он теперь есть.

Молодые люди погрузились в молчание. Магда Андреевна принесла жаркое.

– Ну, нет, – сказал Ждан, отрезая здоровенный кусище. – Повидать мурмазеев было бы неплохо. Но если я сбегу, что про меня Виталька Петроу подумает?

Он подумал сам и отрезал от здоровенного кусищи кусок поменьше.

– Да и «Поларштерн» покидать жалко. А ты как, Бурхан?

– Негоже джигитам убегать от опасности, которую не боятся женщины, – ответил эфенди с жутким джангарским акцентом.

Оба посмотрели на Кэйра. Мэтр отложил вилку, поправил салфетку, вздохнул.

– Кто-то же должен присмотреть за презумпцией невиновности в этой дикой экспедиции.

– Так, – сказал Бурхан. – Франца можно не спрашивать.

– Э, Франц…

Вздохнули все трое.

– Ребята, – сказала Инджин. – Какие вы молодцы…

– Ру-уперт, – нежно позвал Бурхан.

– Да?

– А что, если б мы сейчас отказались? На сколько б нас тогда засадили?

К половине десятого Стоеросов двор уже порядком обложили. Не так чтобы совсем уж сплошь, но это пока. Толпа вокруг все росла, да росла.

Жгли факелы, покуривали, деловито обсуждали, с какого конца начинать, да где бочки с водой приготовить, чтоб на соседей огонь не перекинулся. Для верности еще и большую пожарную бадью с рыночной площади вернули. Все вроде для одного дела собрались. Но разговоры вели разные.