Мое тело не слушалось. Оно словно не принадлежало мне! А сил заставлять его не осталось.

Твою мать!

Мне снова захотелось взвыть, но Хоуп тихим уверенным голосом обратилась к мужчине, стоявшему по другую сторону от меня.

– Если это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимо, я уйду. Но я хочу остаться. Я просто хочу говорить с ним. Можно?

Я замер в ожидании. И выдохнул с облегчением, когда док тихо ответил:

– Да, конечно. Он реагирует на вас. Оставайтесь, только не мешайте, хорошо?

Я ощутил, как напрягается язык и шевелятся губы без моей на то воли.

Ладонь Хоуп легла на мое плечо. Я почувствовал на себе ее взгляд и прикрыл глаза.

«Она рядом. Она со мной, все в порядке. С ней все хорошо. Со мной все… будет хорошо. С нами все будет хорошо».

– Док, что… он пытается что-то сказать?

– Он говорит: «Спасибо».

Когда я открыл глаза в следующий раз, за окном все еще был яркий день.

Но еще до того, как я сделал это, я почувствовал тепло другого человека.

Хоуп лежала рядом со мной на кровати. Прилагая неимоверные усилия, я смог немного повернуть голову и увидел ее. И едва не заплакал от счастья.

Я снова мог видеть. Пусть не так четко, как раньше, но мог. И я молчал, высматривая каждую деталь, каждую мелочь.

Девушка лежала, осторожно устроившись возле меня, и смотрела куда-то вдаль. Через ее лоб пролегла глубокая морщина. Брови то и дело ползли к переносице. Хоуп вздыхала, явно задумавшись над чем-то.

«Такая красивая…».

Она провела ладонью по моей груди, и я почувствовал ее прикосновение!

Черт! Я наконец-то мог видеть и чувствовать ее!

«А что, если…».

Я сглотнул, проталкивая сухой ком в горло, напряг губы и выдохнул воздух вместе со звуками.

– Хоуп.

Моя девочка вздрогнула и быстро села. Несколько секунд она смотрела на меня, ошарашенно моргая, а потом счастливо улыбнулась.

Ее глаза засветились от восторга.

Мои губы сами расплылись в улыбке.

– Скажи еще раз.

Я осторожно кашлянул, прочищая горло, и повторил чуть громче:

– Хоуп.

Девушка счастливо вздохнула и почти упала на кровать рядом со мной. А я тихо засмеялся. Почти беззвучно. Но засмеялся.

Хоуп прижалась ко мне всем телом и взяла за руку.

Я еще немного повернул голову и заметил, что по ее щекам катятся слезы.

И это были слезы счастья. Это я знал наверняка.

Следующие недели стали настоящим адом.

Я был так слаб и немощен, что не мог выносить сам себя.

Хоуп была рядом. Постоянно. Это спасало меня от тяжелых мыслей и ненависти к самому себе. Потому что она постоянно напоминала мне одним своим присутствием – мне есть ради чего бороться. Мне есть ради чего выздоравливать.

Ради нее. Ради нашего малыша. Ради нашей семьи. Ради нашего будущего.

И я боролся. Каждый день.

Сначала со своим телом.

Это была жуткая война, но я должен был победить в ней.

С самого первого дня мое тело вело себя так, словно не принадлежало мне. С рефлексами все было в норме, но в остальном…

Я БУКВАЛЬНО вспоминал, как управлять каждой мышцей. Как двигать руками и ногами. Даже чертовыми пальцами!

Это было неимоверно трудно. И очень больно.

В первую неделю я рычал от боли. Болело все. Каждая мышца. Каждая кость. Каждый сустав.

Моя девочка поддерживала меня, отмечала даже те достижения, которые и движениями полноценными назвать было сложно!

Я чувствовал себя невероятно паршиво! Бесполезным куском мяса! Я! Логан Грин, потрясающий боец ближнего боя! Гора мышц… с трудом отрывал кисть от кровати!

Да твою ж мать!

Но Хоуп отмечала каждую мою победу, хвалила, поддерживала. Была такой сильной…

Она старалась быть сильной, но я видел, каких трудов ей это стоило. Я замечал, как она наблюдает за мной, закусывая губу. Бледная, как смерть. С темными кругами под тусклыми зелеными глазами.