Молодой доктор встал рядом с койкой по стойке «смирно» с папкой в руке и отчитался перед начальством:

– Пациент Андрей Денисов, жертва аварии, множественные переломы ног и таза, повреждения внутренних органов, перелом позвоночника. Удалена почка, частичное удаление кишечника, операции на печени и легких. Три недели пролежал в коме, потом перешел в вегетативное состояние, в котором находится до сих пор. Состояние стабильное, внутренние органы пока не отказывают, пневмонии нет, пролежни даже улучшились в последние дни.

– Прекрасно, прекрасно, – покивал головой седой дядька в белом халате. – Ваши предложения?

– Продолжать уход и поддержание функций организма. Сегодня по графику у него массаж ног и электростимуляция мышц.

– Прекрасно. Продолжайте в том же духе.

Вся толпа медиков удалилась.

* * *

После обхода ко мне вернулась медсестра.

Она с сосредоточенным лицом тщательно массировала мои ноги, рассказывая мне, что хороший массаж убережет меня от тромбов. Я ничего не чувствовал.

– Ну вот, – девушка убрала со лба растрепавшуюся прядь. – А теперь, больной, у вас тренировка.

Она застегнула на моих руках манжеты с электродами и подключила их к приборчику. Мои мышцы напряглись и задергались. Ощущение оказалось терпимым, хотя приятным его вряд ли можно было назвать.

Девушка устроилась в гостевом кресле, скинула с ног тапочки и положила пятки на мою кровать. Достала из кармана смартфон и стала что-то читать на его экране.

Я принимал процедуру и любовался миниатюрными пальчиками ее ног с темно-красными ноготками. Это зрелище приятно возбуждало, вытаскивало мое сознание из полусонной мути, в которой я провел последние дни.

Медсестра несколько раз меняла положение электродов.

– Ну вот и всё, – по-прежнему не рассчитывая на ответ сообщила она. – Теперь у меня обед. Вы же не против, больной?

Девушка вышла и вернулась с пластиковыми коробочками.

– У вас, больной, очень уютная и спокойная палата, – доверительно сообщила она. – С вами кушать гораздо приятнее, чем в комнате персонала.

Медсестра с аппетитом уплетала какой-то салатик. Потом открыла десерт. Я почувствовал запах клубники.

– Я читала, больной, что людей в вашем состоянии могут разбудить знакомые вкусы. Сейчас я дам вам попробовать клубнички.

Девушка откусила кусочек ягоды, пальчиком приоткрыла мне губы и сунула надкушенную ягоду между ними. Я не удержался, обхватил клубнику губами и втянул ее в рот.

Девушка распахнула от удивления глаза.

Я прокашлялся и сумел просипеть пересохшим горлом:

– Спасибо. Вкусно.

– Ой! Вы очнулись! Я сейчас позову…

– Стоять! – девушка замерла в прыжке. – Не торопись никого звать.

– Надо сказать лечащему врачу.

– Не торопись. Лучше расскажи, где я и что со мной.

Разговаривать мне было сложно – отвык не только говорить, даже думать на русском. Я слушал девушку и постепенно язык возвращался.

* * *

Сейчас я находился в Институте Нейротравм.

Привезли меня сюда уже после того, как в другой больнице стабилизировали после аварии. Моя медицинская карта была толщиной с «Анну Каренину». Несколько реанимаций, большая потеря крови, множество операций. Собранные из кусков кости ног и таза. Удаленные органы брюшной полости. Дырка в черепе, через которую удаляли гематому. И сломанный позвоночник. Вишенкой на торте – кома, потом – год в состоянии овоща.

Кости уже срослись, внутри тела осталось несколько титановых пластин и искусственный бедренный сустав. Повреждения внутренностей требовали пожизненной диеты. А повреждение спинного мозга гарантировало паралич нижней половины тела.

– Эпично! – подвел я итог рассказа о повреждениях.