Я поднялся по лестнице и вышел за дверь.

***

На этой двери был замок, довольно сложный и даже поблескивал магией. Наверное, не столько от побега заключенных, сколько от студентов, чтобы те не полезли в подвал без спроса. Я нашел на кольце, снятом с тела тюремщика, подходящий ключ, запер подвал.

Вышел в коридор. Там пусто. Повернул в сторону жилья тюремщика. Вход в покои оказался совсем рядом. И даже дверь не заперта.

Вошел.

Из соседней комнаты на звук стукнувшей двери вышла молодая женщина. По земным меркам – почти девочка. С мужем у нее разница была лет в двадцать пять, а то и в тридцать.

Увидела незнакомого человека с оружием, испуганно ахнула, прикрыв рот ладошкой.

– Тихо! – тут же приказал я.

Замерла.

– Ты жена тюремщика?

Кивнула.

Я огляделся. Окна забраны свинцовыми рамами с витражами. Через них быстро не выскочит, да и на помощь не позвать.

Я запер дверь на ключ. Теперь и через дверь не убежит.

Заглянул в дверной проем, откуда она вышла. Там еще одна комната, в ней – никого.

Жил тюремщик бедненько. Его покои состояли из двух больших комнат. В передней – обеденный стол, лавки, камин, в задней – большая кровать, на которой кроме супружеской пары могут спать еще несколько детей, а то и приблудная племянница или кто-то из стариков-родителей. Кроме кровати по мелочи еще мебель всякая – стулья, шкаф, сундуки. В спальне, в углу, каменная ванна сделана, рядом стоит ночная ваза и кувшин для подмывания.

Я повернулся к хозяйке, которая всё это время настороженно молчала.

– Я мужа твоего только что убил.

Женщина вскинулась, на ее лице мелькнула странная гримаса – как будто одновременно улыбнуться и расплакаться пытается. Мелькнула и исчезла, женщина потупилась в пол.

– Если будешь покорна – тебя не убью.

Головой кивает. Будет она покорна. Куда деваться.

Моя местная половина таких молодок много видала. Пока они в девках, и им есть что терять, они еще плачут, когда в руки наемников попадают, некоторые даже брыкаются, а те, кто замуж уже вышел – им всё равно, надо перед мужем ноги раздвинуть – раздвинет, солдату попадется – и под него ляжет.

Жена надсмотрщика отличалась от крестьянок только тем, что одета по-городскому: в нижнее и верхнее платья, а под платьями еще и рубашка, наверное, есть.

– Я тебя ограблю и возьму в постели, – пояснил я, чтобы у женщины не было иллюзий.

Кивнула.

– Как тебя зовут?

– Поля, Полетта если полностью.

– Клади на стол все деньги, что есть в покоях.

Грабеж – это первое дело. Если что-то случится, то убегать лучше с деньгами, чем с голым задом.

Женщина сходила к сундуку в спальне, вытащила из него кошель. Я проверил содержимое – серебряные рубли, пять штук, и еще горсть мелких «чешуек», на пару рублей в сумме. Золота нет.

Небогато тюремщик живет. Хотя с чем сравнивать – для крестьянина и это настоящее сокровище.

– Это что, всё? – разочаровался я.

Поля метнулась к шкафу на кухне, добыла малый кошелек. Там и вовсе мелочь, серебряные чешуйки по одной, две или пять стрелок, в сумме и рубля нет.

– Это мне муж давал, чтобы в город сходить могла, пирожок купить или ленту, – пояснила женщина.

Я скептически посмотрел на нее. Врет, что больше нет? Вроде не похоже, что врет. Ну да ладно, не в деньгах счастье. Пятки ей прижигать ради поиска заначек я точно не стану. Она мне для другого нужнее.

Тут я обратил внимание на запашок, который витал вокруг меня. Когда студенты-некроманты душу меня-местного оторвали от тела, тело расслабилось, и мочевой пузырь тоже. Ну и вот так я с тех пор хожу, с обоссанными шортами.

– Покопайся в вещах мужа, найди шорты для меня. Ищи размером поменьше, муж твой толстым был.