– Вы кто? – спросила я, чтобы хоть что-то спросить. Вдруг маньяк, надо его заболтать.

– Я то? – усмехнулся мужик. – Волк, конечно.

Я попятилась, забыв про мандарины.

– В смысле, – проблеял мой голос.

Волк двинулся ко мне.

– Так ты, Красная шапочка? Почему с мандаринами? Пирожков не было? Я проголодался, знаешь ли.

Я продолжала отступать назад, он же подошёл, и стал собирать мандарины в сетку. Потом взял один, понюхал.

– Надо же, настоящий! Угостишь?

Я закивала головой.

– Хоть все ешьте. Только меня не трогайте. Я не Красная шапочка, я просто Лена Иванова, домой тут иду. Вот решила сократить путь.

И сократила, подумала я про себя.

Мне бы бежать, да ноги приросли к земле, ну, то есть к снегу, а цепкий взгляд волка не отпускал, смотрел прямо в душу, гипнотизировал значит.

Вдруг в елках что-то зашуршало, застучало, посыпался снег, и на поляну вышел второй волк. И тоже выглядел, как мужик в лохматой шубе.

– Мама… – прошептала я одними губами и закрыла лицо тёплыми варежками. Да их тут стая. Сейчас сожрут или… Что будет дальше даже представлять не хотелось.

И вдруг второй мужик закричал:

– Игорь! Ты куда пропал. Режиссёр рвёт и мечет.

Я медленно отняла руки от лица. Режиссёр? Серьёзно?

– Это что, кино тут снимают? – ещё не веря своему счастью, спросила я.

– А ты решила, что я и правда волк? – мужик рассмеялся, подошёл ко мне, протянул руку, и, как пушинку, поднял со снега. Потом повернулся к товарищу, вышедшему из леса:

–Митяй, смотри, я Красную шапочку нашёл, правда с мандаринами.

– Давай, веди её к нам. Загримируем и будет вместо Светки.

– Хочешь в рекламе сняться? – Игорь вопросительно посмотрел на меня.

Потом снял с себя шубу и оказался молодым парнем. Он набросил шубу на мои плечи, а я растаяла, как Снегурочка.

Потому что это не волк, а просто Игорь, и меня не съедят.

А скоро Новый год. И исполнение желаний.

И под бой курантов загадаю себе вот такого Игоря, который тащит меня по снегу, сам не зная того, что его судьба теперь в моих руках!

Это была кружка с трещиной.

Бабушка сказала, что такие кружки надо срочно выбрасывать, негоже дома хранить битую посуду, к несчастью это.

– Замуж не возьмут, – сказала она в спину своей внучке, которая бережно несла кружку с чаем в свою комнату, чтобы забраться с ногами на кровать, и нырнуть в виртуальную реальность.

«Ой-ой,» -даже чай в кружке с трещиной вздрогнул от бабушкиной стрелы, и плеснулся на повороте, пока внучка закрывала дверь.

Кружка с трещиной была юна.

Она недавно появилась в семье. Кругом стояли старинные сервизы, с витиеватыми ручками, звенящие тонким фарфором. А она была простая – глиняная, да еще с трещиной.

Её то и дело пытались убрать в дальний угол, и внучка часто кричала в глубину комнат:

– Бабушка, ты не видела мою кружку?

Кружка только вздыхала, стоя в дальнем углу подоконника за горшком с цветами. Но внучка всегда её находила!

Радостно вскрикивала, и, прижав кружку к груди, где тукало ее сердце, на секунду замирала, глядя в окно, где была свою заоконная жизнь, бегала детвора, скрипели качели, тренькала гитара.

Ах, эта гитара! Она заставляла сердце внучки биться сильнее: тук-тук-тук… тук-тук-тук…

Две ложки сахара задумчиво сыпались на дно, словно морской песок, и горячее цунами кипятка превращало их в водоворот тающей мечты.

Сунув напоследок пакетик с заваркой, внучка шла в свои девичью комнату грёз. Открывала ноутбук, и, прихлебывая горячий напиток, стучала маленькими пальчиками по клавишам.

Тук – тук… тук – тук – билось её сердце в такт.

Кружка с трещиной улыбалась, и ждала той секунды, когда чай выпивался до дна.