В абсолютной тишине раздался негромкий скрежет. Он возник на углу дома, и переместился к двери. Всё стихло – и тут дверь снаружи кто-то толкнул. Послышалось сопение, будто лошадь втягивает воздух – и на улице раздался рёв! На дверь обрушился сильный удар. Она слегка прогнулась, но выдержала. Тут же последовал еще один – и ещё. Дом отвечал дрожью, с полок посыпались предметы и посуда, со звоном бились тарелки. Гленн, отступив, занес копьё для удара.

Но дверь держалась. Удары сместились влево, в стены. Весь дом грохотал. Айрин сжала зубы, чтобы не закричать. И с ужасом увидела, как прикрытый ставень окна начал отгибаться. Гленн проследил за взглядом дочери и глаза его расширились. В наступившей тишине отчетливо слышался скрежет дерева. А потом тварь снова взревела и с силой ударила в створку. Ещё. И ещё. Удары следовали один за другим. Ставень затрещал и разлетелся на куски. Тут же огромная мерзкая страшная лапа, вся в крови и плоти убитых животных, просунулась в окно и начала ощупывать стены. Аури завизжала. Стрыга ответила диким рёвом. Гленн шагнул к разбитому окну и, размахнувшись, ударил копьем. Айрин закрыла уши руками, но рёв все равно пробирал насквозь. Размазывая кровь по стенам, стрыга вытащила лапу из разбитого окна. На дом обрушился град ударов, такой силы, что затрещали стены.

– Твааааарь! – в ярости заорал Гленн. Слезы ярости и бессилия блестели в его глазах. Он стоял напротив окна, занеся копье для удара. Аури как наяву увидела чудовище, стоявшее на их дворе, как оно смотрит в окно, заглядывает из темноты, видит её отца, её саму, сидящую на кровати, и довольно облизывается. Это было так явно и так ужасно, что Аури потеряла сознание. Последнее, что она слышала – грохот ударов в стены.

Когда девочка очнулась, было уже светло. Рассветное солнце освещало дом через распахнутые двери и разбитое окно. Отец стоял у стола и собирал мешок.

– Пап – Аури попыталась встать с кровати, но ноги её не держали, и она осела на пол. Отец обернулся и бросился к ней. Он крепко обнял дочь, а затем отстранился и посмотрел прямо в глаза.

– Слушай меня внимательно – Гленн стоял перед дочерью на коленях – Сейчас я уйду…

– Не надо, папа! Не надо! Ну пожалуйста! – впервые в жизни Айрин плакала и не пыталась остановиться.

– Послушай! Аури! Я уйду – так надо. Я должен её выследить.

– А если ты не найдешь ее? Ты вернешься? – Аури отчаянно цеплялась за отца, словно надеялась его удержать.

– Я осмотрел следы. Она ушла на юго-восток, в сторону Пастей. Уверен, там она и поселилась. Послушай, Аури, я должен. Если она придёт сегодня ночью, то дом может и не выдержать. К дороге мы тоже можем не выйти.

– Ты же говорил, что днём она не охотится.

– Обычно – да. Но она знает, что мы здесь. Это слишком рискованно, понимаешь? Если она настигнет нас в лесу – это верная смерть. Поэтому сейчас я пойду и убью её. Это займёт время. Может, всю ночь. Если завтра утром я не вернусь…

У Аури вырвалось рыдание.

– Я вернусь, слышишь? Убью эту тварь – и вернусь. Но если нет – то ты соберешь вещи, переночуешь и прямо с утра пойдешь по дороге. Что бы сегодня не случилось, завтра эта тварь на охоту не выйдет. Наша дорога приведет тебя на городской тракт. Там тебя подберут и довезут в город. Спросишь, где найти мать. Она работает на оружейной фабрике барона Сильдре. Запомнишь? Оружейная фабрика барона Сильдре.

Гленн на секунду закрыл глаза, чтобы успокоиться. Заплаканное, испуганное лицо дочери действовало на него слишком сильно. Он проклинал себя за сотни вещей. Ему было страшно за дочь, он отчаянно искал другой выход – но его не было. Он обнял Аури и крепко прижал её к себе, не желая отпускать. Затем разжал объятья, и, забрав мешок и оружие, покинул дом.