Вспомнилось, как в первые свои посещения массажистов и каких-либо СПА-процедур брала с собой купальник. Огромное стеснение доставляло массу неудобств. Вроде бы надо расслабиться и получать удовольствие, но в голове тревожные мысли: а хорош ли педикюр, а не шершавые ли пятки, а удалены ли лишние волосы с интимных мест. А потом пришло понимание, что массажист такой же специалист, как доктор. Он не смотрит на тебя как на женщину, он не оценивает тебя, а старается тебе помочь… Зелененькие одноразовые трусики, шапочка для душа с зелеными ромашками и приятные на ощупь шлепанцы.

Первым было посещение «бочки».

Большая кедровая бочка стояла в углу. Галина открыла дверцу и откинула верхнюю крышку. Чуть опираясь на руку массажистки, Полина Эдуардовна поднялась по ступенькам и села на маленькое сиденье внутри «бочки». Галина сразу закрыла дверцу, опустила верхнюю крышку. Тут же пар изнутри потянулся мимо лица, вверх. Галина аккуратно свернула пару полотенец валиками вокруг шеи Полины. И резко ощутился контраст между жаром внутри и свежим воздухом снаружи.

– Все хорошо? Может, добавить температуру или убавить? – Галина что-то отрегулировала, и струйки пара четко направились к пяткам. – Давление нормальное?

– Все хорошо. Спасибо.

Полину Эдуардовну, как по команде, начало клонить в сон. Веки потяжелели. Голова удобно откинулась на подложенные валики-полотенца. Музыка убаюкивала. От бочки тянуло запахом леса.

Перед глазами стали проплывать умиротворяющие картины с пышными елками и высокими соснами… тропинка, покрытая пожелтевшей хвоей, небольшие круглые шишки, разбросанные вокруг… и громкий хруст, разрывающий лесную тишину, если наступишь на шишку… одно из самых любимых воспоминаний – прогулка за грибами вместе с бабушкой и встреча с белочкой. Неожиданно Полина вышла на полянку, посреди которой стоял высокий пень, вернее, обломленное дерево. И вот на его сломе, как с картинки, сидит рыженькая белочка. Хвост пушистый, а в лапках, девочка увидела все это отчетливо своими молодыми зоркими глазами, держит большую шишку.

«Иринке здесь бы вообще понравилось, – неожиданно подумалось Полине, – она так чувствительна к запахам, не то что я…»

***

Май 1970 г.

Однажды, весной, когда уже совершенно не лезли в голову знания, потому что выпускной класс и потому что на дворе май, к Полине подошла географичка… ну не могла ее по-другому называть после этого Полина.

– Полиночка, – заговорщическим шепотом произнесла учительница, при этом взяв девушку под локоток и чуть отводя в сторонку, – вы уже все взрослые, и надо посерьезнее относиться к гигиене…

– В смысле?

– Душ, моя дорогая, надо принимать ежедневно, – словно открывая Америку и одаривая этим дитя неразумное, произнесла преподавательница, – от тебя так сильно пахнет…

На Полину словно вылили ушат ледяной воды… она шарахнулась в сторону, тут же забежала в кабинет, схватила портфель и помчалась что есть силы, домой.

– Бабуля! – разрыдалась девушка на плече красивой пожилой женщины.

– Полюшка, что такое? – бабушка двумя руками взяла лицо внучки и ласково и нежно обтерла слезы.

Полина вдруг резко перестала плакать, расправила плечи и отодвинулась от бабушки.

– Бабуля, скажи. Я воняю?

– Чего? – Красивые брови-ниточки взлетели к высокому белому лбу.

Как же Полина любила бабушку. Она восхищалась ею! Высокая, кареглазая, длинные черные волосы. В последние годы их красиво наполняла седина. И спина… всегда гордо расправленные плечи. С достоинством королевы бабуля несла свою красоту миру. В семье тему национальностей старались обходить стороной, но Полина – девочка не глупая. Она понимала, что бабушка – еврейка. Тем более что пару лет назад, разбирая в кладовке у бабули старые альбомы, наткнулась на письма, адресованные Любови Иовне. Сперва кинулась было расспросить бабулю о том, почему это кто-то называет ее не Любовь Ивановна, как привыкла с детства Поля, а Любовь Иовна… но потом сложила все письма обратно. И даже как-то об этом не задумывалась. Еврейка и еврейка. Главное, что это самая лучшая в мире бабушка. А вот когда Полина Эдуардовна впервые поехала отдыхать в Турцию и спокойно лежала себе на шезлонге, под большим красочным навесом, к ней подошел молодой турок.