– А ну, казаки, подъем! – громким голосом закричал казак. – Хорош спать.

Он перепрыгнул через борта струга и начал помогать остальным казакам сворачивать пожитки.

– К Караче самому в гости пойдем. Разгуляй ему по морде.

То был один из самых жестких и умелых казаков Иван Кольцов, которого казаки промеж собой нарекли просто: Ванька Кольцо.

Казачий лагерь пришел в движение. Забулькали весла в холодной воде Туры. Взметнулись вверх казачьи стяги и святой Георгий. Над Турой вновь зареял двуглавый орел. Струги отошли от берега и подняли паруса. Холодный октябрьский ветер все дальше уносил их по реке туда, где сливаются Тура и Тобол.

Москва. Грановитая палата. Год 1581-й.

– Государь! – В палату зашел посыльный. Низко поклонившись, он тихо произнес: – Делегация от купцов Строгановых с Перми Великой.

– Час от часу не легче, – пробормотал человек в черной собольей шубе и кутье, расшитой жемчугом. – Андрейка! – Он пнул ногой слугу, сидевшего рядом. – Почему в палатях плохо топлено, черт бородатый?

Слуга бросился в ноги царю и проревел:

– Так с утра топили, государь.

– Вечер уже! – Царь легко стукнул слугу посохом по спине. – Иди, распорядись, чтобы еще раз затопили. Беда мне с вами. Все отлынить от трудов норовите. Вниз спущу, пусть высекут. Ну да Бог с вами.

Шут, сидевший у трона, видя, что царь отошел от гнева и теперь можно что-нибудь сострить, на четвереньках подполз к царю и взял его за руку.

– Ну, чего тебе, дуралей? – Царь милостиво посмотрел на шута, который сейчас преданно глядел ему прямо в глаза, словно дворовая шавка. – Сказать чего хочешь, так говори.

Шут поцеловал царю руку.

– Ну, полно тебе подлизываться-то, говори: чего хотел?

Шут встал на четвереньки, снял свой колпак и смял его в руках.

– Государь, купцы Строгановы пришли. С челобитною к тебе, государь.

Царь отмахнулся рукой:

– Да знаю я, зачем они пришли. Опять земельки просить, все им мало. Не за пользу престолу радеют. Все мошну свою купцы набить не могут.

– А ты прими, Вань, Строгановых, – не унимался шут, – чай, вести добрые из земли Камской принесли.

– Знаю я, какие вести они принесли… – Царь сел на трон. – Они думают, у батюшки-царя войска много, выручит государь. А у меня вон ливонцы под носом опять войну затеяли. – Царь вытянул руку, облаченную в кафтан, шитый жемчугом, в сторону запада и погрозил пальцем: – Нехристи римские. – Он сжал кулаки и грозно посмотрел на распластавшегося у его ног шута. – А они там со своими татарами да местными народишками справиться не могут, а у меня, почитай, все царство православное о защите молит. Выслушать – выслушаю, но стрельцов не дам. Пущай своими силами управляются. И точка! – Царь стукнул посохом по полу. – Зови их.

Царь помнил распри торговых людей между собой. Пелымский князь со своими людьми в осень 1581 года прямо на Семенов день осадил Чердынь, Канкор и другие чусовские городишки, а Никитка Строганов отсиделся в своем городке Орел, пока нехристи грабили и чинили осаду братьям его Максиму и Семену Строгановым. Меж собой согласия купцы найти не могут, все на царя надеются.

– Батанов, – крикнул Иван Грозный дьяка посольского приказа, – принеси-ка нам жалобную грамоту Семена Строганова на брата своего. Посмотрим, что они на сие скажут. И пусть, наконец, заходят, чего у дверей мяться… – Царь указал посохом на двери.

Двери дворца распахнулись, и в палати вошли три мужика в соболиных кафтанах, перевязанных шелковыми поясами. Смяв в руках шапки, они отвесили три низких поклона и встали, как истуканы, опустив глаза в пол.

– Проходите, коли пожаловали, купцы.