– Протагор, я так же, как и вы, предполагаю очень серьёзный разговор. Гаморы пригласили и меня, флейтистку, хотя о заказанной музыке и желаемых песнях в приглашении не упоминали.

Гермократ ободряюще обнял жену. Голос Мегисты хоть и не дрожит, но за гордыми переливами слышна серьёзная тревога.

– Никогда до этого утра невесты, жёны или иные музыканты-певицы женского пола не участвовали в мужских сисситиях гаморов. А я вот, простая флейтистка, выбрана аристократами – не случайно, так понимаю. Готовлюсь к печальному допросу. Видно, я перешла дорогу многим невестам в Сиракузах. Может, и мне, как и вам, сварили цикуту… Но только мне не мужи сварили, а гаморы-завистницы.

Хмурый Протагор сочувственно кивает Мегисте. Пятеро путников в сопровождении добродушного Фукла покидают поместье. Уже у ворот Фукл, молчаливый за дорогу от конюшен до ворот, громко выкрикивает вслед отъезжающим:

– О возлюбленная Афина-покровительница, позаботься о них, счастливых, на опасной сисситии. Селасфора10, о благая, прикрой их в битве неравной спасительным щитом.

Пятеро всадников обернулись к Фуклу. Почему он воззвал только к богиням, не попросив помощи у богов? В чём подвох? Метек и не думает шутить – Фукл машет отчаянно рукой. Мудрый управляющий поместьем в курсе не только запасов фуража, но и дел душевных. Шестой друг прикладывает правый кулак к тому месту, где бьётся сердце.

– Фукл, любезный, я тебя обожаю! Вернёмся живыми! Обещаю тебе! – Гермократ машет в ответ рукой, за ним – грустная Мегиста, потом расчувствовавшийся Протагор и, наконец, сдержанно – двое непроницаемых друзей.

– Гермократ, надо бы жалованье поднять Фуклу. Накинь-ка заботливому мужу серебром. Прошу, не жмись, не тот случай, – обращается вкрадчивым шёпотом к другу Мирон. – Чуть слезу не пустил, душевно же о тебе радеет.

– Да, ты прав, как вернусь, одарю его чем-нибудь ценным. Жалованье подниму. Вместе трапезу вечернюю проведём. – Хозяин поместья снимает шляпу у старинной придорожной гермы. Гермес прощально улыбается из серого камня. Обширные владения семьи гамора закончились. Впереди извилистая дорога на Сиракузы.

– Учитель, нам не в Сиракузы, – уважительно поправил Протагора Граник, когда тот привычно повернул к видневшемуся вдалеке городу. Граник обеими руками почтительно указал в противоположную сторону. – Сисситии гаморов всегда проходят в фамильных поместьях. Сегодня пройдёт в семье рода Полидама.

– Гамор Полидам взял на себя отеческую заботу о воспитании Гермократа и Граника. Так что для этих двоих… – Мирон блаженно поднял глаза к облачному весеннему небу, принял возвышенный вид каменной статуи, отстранённой от мирских дел, – …жеребцов места родные. Возможно, тебе, Мегиста, поместье Полидама понравится. Ухоженное, богатое, в садах благоухающих. Там твой муж отличился. Как отличился? Сейчас расскажу…

Два «жеребца» не стали обижаться на прозвище, Мегиста мило улыбнулась и отвернула лицо к морю, пытаясь подавить смех.

– У гостеприимного Полидама я частенько гостил в детстве. Там наглым жеребцам от меня ух как крепко доставалось. – Мирон потёр кулачища. Мегиста с трудом взвесила на ладони кулак Мирона. – Иногда они побеждали меня, но только потому, что жеребцы были в большинстве. Гермократ так понравился Полидаму, что попечитель превратился в исполнителя желаний. Что бы ни попросил деточка – отказа нет. Видишь ли, мой Протагор, у Полидама нет сыновей… Сгинули сыновья с первой женой в бунте худых… изрубили их звери-мятежники… Три дочери у Полидама от второй жены. Полидам к жеребцам относится как иная любящая мать к своим собственным родным сыновьям. Привязался Полидам к двум наглецам чистой душой, а