Город стыдливо прятался в зелени. Его счастливое детство, минуя молодость и зрелость, благодаря какой-то роковой тайне, мгновенно превратилось в дремучую старость. Пустое пространство. Куда-то исчезло солнце, хотя в небе не было туч. Ни одной живой души. Легкий ветер. Через два квартала черных печальных окон дорога привела нас на центральную площадь города, наполовину поглощенную травами. Я невольно обвел взглядом весь периметр площади.

«В таком месте обязательно должны лежать мертвецы. Могильные травы», – неприятная мысль прилипла к моему сознанию. Мы как будто прибыли на место массовой казни. Внезапное карканье вороны чуть не вырвало наши сердца.

– Hotel, – сказал Стив, и мы все разом посмотрели в сторону, показанную пальцем недавно побывавшего в городе человека.

Остановились возле гостиницы, осторожно вышли из автомобиля. Тихо дышали.

Те же черные впадины окон, пустые глазницы. Покосившиеся двери. Могучее дерево пробило толстыми ветками один глаз-окно на третьем этаже и вором пролезло внутрь гостиницы. Зданию не было больно, оно было мертво. Было больно и жутко смотреть на эту разрытую могилу под открытым небом. На крышах домов, обложивших площадь, действительно росли довольно высокие березки и тополя.

«Висячие сады Семирамиды, – вспомнились мне слова Стива. – Кто та любимая, ради которой неизвестный царь повесил дикие сады в этом городе?»

– Нам следует заниматься своей работой, и она отвлечет нас от первых жутковатых ощущений, – сказал Томас, и мы поспешили разгружать автомобиль.

Стив провел нас в «свою» комнату на втором этаже, мы решили все вместе обустроиться в одном помещении. Электричества не было. Мобильная телефонная связь не работал. Разлили и выпили бутылку виски. Перекусили привезенными с собой бутербродами.

Июльская ночь наступит еще не скоро, поэтому решили посетить промышленную зону, близко прикрепленную к городу. Имея фотографию, сделанную со спутника и руководство Хорхе, Томас легко доехал до поломанных ворот горно-химического комбината. Кто из вас видел фильмы о последней официальной мировой войне, разрушенные бомбами Сталинград или Дрезден, тот может легко представить себе то, что открылось перед нами. Наяву.

– Экология в пределах нормы, – сказал Кевин, повозившись некоторое время с какими-то приборами. – Никаких отклонений. Почти идеальные показатели.

Оператор Генри провел небольшую съемку, Стив и Томас говорили что-то в камеру, показывая вокруг руками. Мы с Хорхе стояли недалеко и с любопытством рассматривали места, рядом с которыми прожили всю свою жизнь, и рядом с которыми совсем недавно бушевал карнавал футбольного чемпионата. В отличие от меня Хорхе не раз бывал в этом городе, когда в нем кипела жизнь. Но такой пустоты не мог себе представить даже он. Жизнь выкипела вся из этого забытого богом чайника.

– Вон оно, как бывает, – не переставал жаловаться Хорхе. – Кара божья, и все. Но за что?

«Хорошо спрятанный правительством скелет в потайном государственном шкафу», – подумал я.

Вокруг был лес. Боясь заблудиться среди деревьев, солнце садилось незаметно и быстро. Время ужина. Нужно было готовиться к ночи. Возможно, она откроет нам тайну города. Мы вернулись в отель.

Город засыпал при выключенном свете. Комнату отеля как-то неловко освещал свет электрического фонаря. Мы поужинали. Как не пытался каждый из нас казаться спокойным и безразличным к окружающему городу, все были страшно напряжены. Наши тени ожили на стенах комнаты с приходом полной темноты за окном. Ни одной живой души вокруг, кроме равнодушного ежа, перешедшего нам дорогу на въезде в город. Птицы слабо тешили слух, да и они очень скоро улеглись спать.