Люди вокруг переглянулись, оцепенев от ужаса.

Зато Шиана мгновенно избавилась от страха. Она почувствовала, что порядок вещей изменился и что причиной этого стало вчерашнее испытание в Пустыне. Она вспомнила, как услужлива была эта пожилая женщина… Кания? Вчера вечером она буквально пресмыкалась перед ней. Со временем Шиане предстояло узнать, что любой человек, который хотя бы один раз пережил твердое решение умереть, приобретает новое эмоциональное равновесие. Страх стал преходящим явлением. Ощущение было необыкновенно интересным.

Голос Кании дрожал, когда она отважилась заговорить:

– Честное слово, дитя мое, мы не хотели причинить тебе вред.

Шиана одернула и поправила одеяло на коленях.

– Меня зовут Шиана, – это была вежливость Пустыни, ведь Кания назвала свое имя. – Кто эти люди?

– Их отошлют прочь, если ты не хочешь их видеть… Шиана.

Кания указала рукой на женщину с цветущим лицом, одетую в точности как Кания.

– Всех, кроме, разумеется, Альгозы – она твоя дневная служанка, – добавила Кания. При этих словах Альгоза присела в глубоком реверансе.

Шиана взглянула на пухлое водянисто-полное лицо в нимбе светлых кудрявых волос. Потеряв интерес к Альгозе, Шиана резко перевела взор на мужчин. Они следили за ней с напряженным вниманием, полуприкрыв веки, некоторые дрожали от скрытого подозрения. Запах страха в этой группе был особенно силен.

Священники!

– Прогоните их прочь, – Шиана махнула рукой в сторону священников. – Они харам!

Это было уличное ругательство для обозначения самого злого и низкого, что есть в мире.

Потрясенные священники отпрянули.

– Убирайтесь! – приказала Кания. На ее лице против воли отразилось злое и одновременно озорное выражение. Кания не имела никакого отношения к этим тварям – воплощениям зла. Но все эти священники, которые торчали тут и глазели на Шиану, явно заслуживали прозвища «харам». Должно быть, они сделали что-то очень противное Богу, коли он послал им в наказание эту маленькую жрицу! В это Кания верила очень охотно; священники редко обходились с ней так, как она этого заслуживала.

Словно побитые собаки, священники, пятясь и подобострастно кланяясь, покинули покои Шианы. Среди тех, кто вышел в холл, был историк и стилист Дорминд, смуглый человек, вечно над чем-то размышляющий. Если его посещала какая-то идея, то он вгрызался в нее, словно стервятник в падаль. Когда дверь за ними закрылась, Дорминд сказал своим компаньонам, что имя Шиана – это современная форма древнего имени Сиона.

– Всем вам известно место Сионы в истории, – сказал он. – Это она служила Шаи-Хулуду в его превращении из человека в Разделенного Бога.

Стирос, морщинистый старый священник с тонкими темными губами и светлыми водянистыми глазами, заинтересованно взглянул на Дорминда.

– Это в высшей степени любопытно, – сказал он. – Устное Предание утверждает, что Сиона была орудием превращения Одного в Многое. Шиана. Ты думаешь…

– Не будем забывать, что в переводах собственных слов Бога, выполненных Хади Бенотто, Шаи-Хулуд часто упоминает имя Сионы, – вмешался в разговор другой священник.

– И не всегда одобрительно, – напомнил им Стирос. – Вспомните ее полное имя: Сиона ибн-Фуад аль-Сейефа Атрейдес.

– Атрейдес, – прошептал один из священников.

– Надо очень внимательно к ней присмотреться, – подвел итог Дорминд.

В холл стремительно вошел молодой вестник, который, обнаружив в толпе Стироса, подошел к нему.

– Стирос, – сказал он, – вы должны немедленно очистить холл.

– Почему? – В голосах оскорбленных священников звучало неподдельное негодование.

– Ее приказано переселить в апартаменты Верховного Священника, – ответил вестник.