Подле Эльсейды на маленьких складных стульчиках расположились три девушки. Две темноглазые в голубых легких платьях, перехваченных золотыми поясами под грудью. Третья, зеленоглазая брюнетка, очевидно, и была Анной Бенна. Невесту Рэссимонда облачили в цвета маркизата. Нижнее бледно-зеленое платье целомудренно закрывало грудь по горло, верхнее, без рукавов, золотисто-желтое, с глубоким вырезом, было рельефно расшито вепрями, гербовой фигурой Бенна. Волосы просто заплели в косу, и единственным их украшением являлась спущенная на лоб нитка жемчуга с крупным изумрудом. По дороге в замок маркизы Ноарион Вользуанский с чувством рассказывал о неземной прелести Анны, о ее хрупкости и невинности. Лертэно же нашел девушку заурядной. Нежное, бледное от переживаний личико, безмерно испуганные, грустные глаза, белая тонкая шейка. Маленькая, тревожная, да и только.
Бесшумные слуги поставили гостям стулья. Эльсейда жестом пригласила посланников сесть. Слегка поддавшись вперед, маркиза низким, немного хриплым голосом спросила:
– Ваше преосвященство, герцог, как вы добрались?
Епископ собрался ответить, но Лертэно его опередил:
– Прекрасно, маркиза. Да и могло ли быть иначе, если мы ехали по вашим землям? Единственное, что несколько портило мое путешествие, – нетерпение. Я никак не мог дождаться, когда же, наконец, достигну вашего замка.
Красные, подкрашенные губы сложились в лукавую улыбку. Удивительный голос вкрадчиво произнес:
– Вам не терпелось увидеть невесту Рэссимонда Артехейского?
Герцог Гвернский улыбнулся в ответ:
– Безусловно, посетить Бенна, что дарит Армалону удивительных красавиц, было моим давним стремлением, и принцесса Анна, без сомнения, как солнце, затмит все звезды Армалона. Однако я томился желанием увидеть ту, которую называют розой Мезеркиля, драгоценнейшим рубином короны.
Эльсейда усмехнулась. Брейя, не сводивший глаз с госпожи, уловил в ней то, чего опасался с самого начала. Она, разумеется, не вспыхнула румянцем, не залилась смущенным смехом, не произнесла застенчивого «ах». Но на одно мгновение в ее взгляде блеснула радость, так многое ему объяснившая.
Маркиза медленно поднялась. Карбункул в центре короны вспыхнул, как язычок пламени. Золотые нити на платье заискрились в лучах солнца. «Как же у нее все продумано», – с восхищением подумал граф Вользуанский. Заметив такое же восхищение в глазах Лертэно, Ноарион снова согласился со своим королем: дурная это затея – отправить Эртера в Бенна.
Как и полагается гостеприимной хозяйке, Эльсейда произнесла вполне закономерную фразу:
– Полагаю, ваше преосвященство, герцог, вы разделите с нами трапезу?
Лертэно, всю дорогу от Гверна до Бенна томившийся скукой и периодически впадавший в уныние, вдруг ощутил душевный подъем. Он расточал улыбки и был не только любезен с епископом, но и всячески поддерживал его высказывания, казавшиеся удивительно верными. Святой отец, сидевший за трапезой по левую руку маркизы, даже начал с удивлением на него поглядывать. Эртер тем временем с интересом разглядывал принцесс. Герцог уловил едва заметную дрожь, охватившую Анну, иногда бросавшую на него взор. Невозмутимая Эларта могла бы соперничать красотой с Шарликой Форльдок, но в ней было так много холода, что кудри, обрамлявшие безукоризненное лицо, не могли придать жизни мраморному облику. Зато Эрна… Вот у кого жизнь била ключом! Самая младшая, почти девочка, она с непосредственностью и любопытством вертела головой. Улыбалась направо-налево не хуже самого герцога. Прелесть, а не девочка! Верно, так же считали и гвернские рыцари, все как на подбор молодые красавцы, с горящими глазами. Они перехватывали взгляды принцессы-девочки и скалили в улыбке крепкие белые зубы, явно не находя ее малышкой. Эрна с восторгом ловила их внимание и, что удивительно, совсем не краснела. Лертэно это вовсе не понравилось, он повертел в руках заячью кость и метнул ее в самого рьяного красавца, попав ему точно в лоб.