Умылась, привычно набросала макияж в духе «восставшее свежее умертвие»: лёгкие круги вокруг глаз и бледная помада сильно накидывали возраста и придавали нездоровый вид. Узкий разрез глаз никакой косметикой не спрячешь, но кто меня на кухне рассматривать будет? Быстро пробегу, как всегда – и всё!

Надеюсь, если придётся столкнуться, гость оценит мои художества, и не станет заводить песню о наболевшем… Кажется, даже немного перестаралась. Главное, чтобы на меня внимания не обращали, пока спускаться в кухню буду. А там за работой все равно половина сотрётся.

В зале было тихо и спокойно. Залияри суетилась, отмывая столы. Мне же не оставалось ничего, кроме как приступить к своей работе. Повязала передник, быстро замесила тесто, поставила на разогретую печь. Пока оно поднималось, успела сварить бульончик для супа и основу для нескольких блюд. Так быстрее выходит, когда нужно выполнить несколько заказов. Овощи споро шинковались привычными движениями поварского ножа, я даже стала напевать себе что-то под нос, прикидывая, сколько ещё денег потребуется накопить, чтобы охранник пропустил в камеру к Тарру. И сколько нужно будет дать столичному судье, чтобы тот признал обвинение вымышленным.

С местными властями говорить было не только бесполезно, но и опасно. А вот столичные могут и не посмотреть на родовой статус обвинителя, – императору всё-таки иногда докладывают о спорных судебных решениях. Я писала ему лично несколько раз, но ответа так и не получила. Что, впрочем, не удивительно. Проблемы простой норгеланки рарванскому императору не интересны. Даже если она теперь кхаенкой называться будет, в честь его правящего рода Кхаенов.

В разгорячённую спину повеяло холодом. Когда обернулась – чуть не вскрикнула, ещё и нож рефлекторно зажала до побелевших костяшек!

На пороге, задумчиво наблюдая за мной, стоял наёмник. Во всяком случае, мне так показалось. Широкоплечих я видела много, – это нормально среди военных и наёмников; ростом я любому едва до подбородка достану; оружием в Лилле никого не удивишь. Но странная причёска, повадки, взгляд…

Он привалился плечом к косяку, и, кажется, был даже немного сонным. Но не покидало ощущение, что при необходимости он меня моим же ножом и прирежет, не моргнув! Мы встретились взглядами, и здоровяк хотел было сделать шаг внутрь. Как метнула нож, – сама не помню, – просто рефлекс сработал! Только вздрогнула и замерла, когда он за долю секунды подобрался и… поймал лезвие, хлопнув ладонями перед лицом!

Та-ак… Воинствующего кседуши мне только не хватало для полной коллекции! Вот же, судьба нелёгкая принесла, – ни стражей позвать, ни защититься толком! Меня наградили суровым взглядом, а затем… Затем воин одного из самых грозных кланов молча всадил мой поварской нож в дверной косяк и ушёл, зло бросив:

– Попил водички… Психованная!

Только и запомнилась взметнувшаяся тугая чёрная коса и самодельные наручи на переливающемся мышцами смуглом предплечье. Под поясницей стало холодно. Оказалось, как стояла столбиком, так и сползла на каменный пол. А нож, всаженный в дерево на добрую треть лезвия, все качался и качался из стороны в сторону.

Из ступора вывела хозяйка, влетевшая в кухню.

– Сарнай, ты чего расселась? Тесто ведь подошло, – обминать надо, гость ждёт свой заказ! Ох, и лютый сегодня, – хуже, чем ночью! – Залияри суетилась у таза с тестом.

Ненавижу, когда кто-то вмешивается в мою стряпню, поэтому быстро поднялась, вымыла руки и отобрала квашню у хозяйки. Та хмыкнула, заглянула в кастрюлю с бульоном, сняла её с печи – вот её просили?! Налила в тарелку и выскочила вон.