Проходы разверзались каждую ночь, когда тьма соединяла оба мира. Но в те далекие времена еще было кому преградить путь нечисти. В проклятых проходах вместе с бесстрашными воинами ушедших веков непоколебимыми стражами встали колдуны и маги. Истинные, Первые, Изначальные – не чета нынешним. Могущественные мудрые Вершители, чье слово срывало горы и обращало вспять реки.

Предание гласит: в проходах вскипела битва. Великая битва, длившаяся не одну ночь. И бурлящие водопады черной и красной крови, низвергнулись в оба мира. И многое смешалось. И нечисть теснила людей, и люди теснили нечисть. И одни через прореху миров заходили в обиталище других. И другие прорывались в чужое обиталище.

Во время той сечи Изначальные своею собственной рудой-кровью провели заветную черту там, где сомкнулись обиталища людей и нелюдей. Заговорными словами укрепили границу. И тем заперли проходы и склеили трещины миров, на века отделив то, что не должно соприкасаться. А после – спрятали запертое и отделенное.

Нечисть, успевшая вырваться из темного обиталища до того, как появился заслон, еще долго беспокоила род человеческий. Но самого ужасного удалось избежать: Набег был остановлен до вступления в этот мир Черного Князя.

Со временем колдовское племя, спасшее мир, утратило прежнюю силу, растеряло сокровенные знания, измельчало, рассеялось, разбежалось, занялось суетными делами, ища в даре чародейства лишь собственную выгоду, а наблюдать за проходами поручило простым воинам. Воины набрали дружины, стали Сторожными воеводами. И с тех пор передают свои знания лучшим из лучших.

Так говорил старец Олекса.

А еще он говорил, что изрядно разбавленная и лишенная былой мощи кровь Изначальных по-прежнему течет в жилах многих волхвов, ведунов и ведьмаков. Некоторым из знатоков колдовской науки известны даже заветные заклинания, произнесенные Изначальными Вершителями на росчерках своей руды. Но едва ли нынешним магам достанет сил сотворить хотя бы малую толику деяний Изначальных. А уж для того, чтобы заново прочертить границу в проклятом проходе, нужно обескровить столько их потомков, сколько, верно, и не ходит нынче по Руси-матушке.

Новую рудную черту им уже не провести. Но вот порушить старую… С этим справится и один посвященный. Если дремлет в нем еще часть древней силы. И если найдет он заветную границу – то непременно справиться.

Ломать оно ведь завсегда проще, чем строить. Тем более, ломать древнее, возведенное тьмы лет назад. Чтобы взломать границу, закрывшую проклятые проходы, посвященному колдуну – потомку Изначальных, всего-то и надо что пролить кровь на кровь и сказать слова на слова. По прошествии стольких веков, черту, проведенную сильной кровью и сильной магией, способна размыть даже слабая кровь и слабая магия.

Тогда заветная грань истончится. Закрытое порубежье затрещит, а со временем – вновь зазияет брешью. И чем сильнее будут заговорные речи колдуна-изломщика, чем громче в них зазвучит исступление, ярость и одержимость, чем щедрее прольется руда хоть бы с малой толикой Изначальной силы, тем вернее откроется путь темным тварям.

Потому-то и стоят Сторожи по миру. Потому стерегут они заветную пограничную черту от посягательств неразумных колдунов. И открывать непосвященным секрет своей лесной крепости старец Олекса не спешит по той же причине. Ну, и само собой, если вдруг случиться новый Набег, то именно Стороже на границе миров – первой давать отпор темным тварям.

Вообще-то Сторожи поставлены не в самих проходах между обиталищами – там, на пропитанной древней кровью и древним колдовством земле, простому человеку без Изначальной колдовской же силы долго находиться тяжко. Сторожи стоят чуть в стороне. Но так, чтобы видеть весь проклятый проход. И чтобы видеть всякого, идущего к нему. И чтобы идущего – упаси Господи – из него, вовремя узреть тоже.