А уже через мгновение он обнаружил перед собой сводчатые стены огромной пещеры, освещенной проникающими туда лучами утреннего солнца. Чешуя Сапфиры, отражая эти лучи, отбрасывала на скальную породу тысячи дрожащих и мечущихся голубоватых отблесков. Сколько Эрагон ни вертелся во все стороны, он так и не смог обнаружить позади никакой стены – только широкий вход в пещеру и прекрасный вид на равнину внизу, открывавшийся с этой высоты.

Эрагон хмыкнул и поморщился. Ему было даже немного стыдно. Ведь ему и в голову не пришло, что Гальбаторикс вполне мог скрыть логово раззаков с помощью магии. «Вот дурак! – ругал он себя. – Такой простой загадки разгадать не сумел!» Ведь то, что он так недооценил простой прием Гальбаторикса, вполне могло привести их всех к гибели.

Роран выругался и сказал:

– Ты уж предупреждай меня, когда вы в следующий раз вздумаете что-то подобное делать!

Наклонившись вперед, Эрагон принялся расстегивать ремешки, высвобождая ноги из стремян, а заодно изучая внутренность пещеры в ожидании внезапной опасности.

Вход в пещеру имел неправильную овальную форму и был в высоту футов пятьдесят, а в ширину – все шестьдесят. От входа внутреннее помещение сразу начинало расширяться, а задняя стена пещеры виднелась на расстоянии доброго выстрела из лука за грудой крупных каменных обломков, прислоненных друг к другу и представлявших собой довольно странную, неустойчивую геометрическую конструкцию. Весь пол был покрыт сетью глубоких царапин и борозд – свидетельств того, что летхрблака множество раз взлетали отсюда, приземлялись здесь и ходили, царапая пол своими когтистыми лапами. Пять низких коридоров, похожих на пять таинственных замочных скважин, пронизывали стены пещеры, а шестой проход был прямым, как стрела, и достаточно широким, чтобы по нему могла пройти даже Сапфира. Эрагон тщательно обследовал эти туннели, однако в глубине их стояла непроницаемая тьма, и они казались абсолютно пустыми – в этом он убедился и с помощью быстрого мысленного обследования. Странные, какие-то бессвязные звуки, похожие на шепот, доносились из глубин Хелгринда; казалось, некие неведомые твари копошатся там, в глубине горы, в темноте, где безостановочно капает и сочится вода. К этому хору шепотов и затаенных звуков примешивалось ровное мощное дыхание Сапфиры, которое в этом пустом просторном помещении казалось особенно громким, поскольку было усилено эхом, отдающимся от стен.

Однако же самой отличительной чертой этой пещеры был царивший в ней запах. В основном это был могильный запах холодного камня, но к нему примешивался запах плесени, сырости и, что было гораздо страшнее, отвратительная сладковатая вонь разлагающейся плоти.

Освободив, наконец, ноги от ремешков, Эрагон сел в седле боком и приготовился спрыгнуть на пол. Роран сделал то же самое, но с другой стороны.

Прежде чем отпустить шип на шее Сапфиры, Эрагон прислушался и услышал среди прочих обманчивых шорохов и шепотов некое отчетливое цоканье, словно кто-то стучал по камням множеством молоточков. Затем эти звуки смолкли и повторились полсекунды спустя.

Эрагон внимательно прислушался, глядя в ту сторону, откуда они доносились. То же самое сделала и Сапфира.

Огромное извивающееся тело чудовища возникло у выхода из просторного прямого туннеля. На них смотрели огромные черные глаза, выпуклые и лишенные ресниц и век. Грозно щелкал клюв в семь футов длиной. Крылья кошмарной летучей мыши были сложены за спиной. На голом торсе перекатывались под шкурой шары мощных мускулов. Когти торчали, точно железные крючья.

Сапфира шарахнулась в сторону, пытаясь уйти от первого удара, но ей это не удалось. Чудовищная тварь обрушилась ей на правый бок с силой горной лавины.