Дело в том, что теперь пищевая пустыня (а в рамках архаичной страты хозяйствования территория, на которой практически отсутствует ресурс для ведения охоты, является пустыней) внезапно превращается в территорию, пригодную для жизни. Ни одно другое живое существо не способно к такому. Любой гепард после того, как закончится дичь, либо умирает, либо уходит на другую территорию, где она есть. Группа людей, сменившая степь на тайгу, поступает в рамках логики (а точнее, инстинктов) гепарда. А вот люди, поставившие оградку и начавшие разводить животных, засеявшие плодородную землю зернами пра-пшеницы, становятся людьми. Они создают новую пищевую инфраструктуру, становятся субъектами хозяйственной деятельности. Переходят на принципиально новый уровень развития, с которого без катастрофы они уже не могут вернуться обратно в архаику.
С катастрофой, кстати, всё понятно: архаичная страта создает свой строгий баланс между численностью племени на данной территории и ее пищевым ресурсом. Много пищи (много дичи) – племя имеет возможность быстро прирастать численностью. Что становится причиной быстрого оскудевания пищевой инфраструктуры, после чего племя вынуждено в том числе и регулировать свою численность путем банального вымирания. В любом случае на каждой конкретной территории создается свой баланс между пищевым ресурсом и численностью кормящихся на нем видов, в том числе и человеческим. Человек в этом случае объектен – он зависит от внешних от себя факторов.
Переход к традиционной фазе хозяйствования делает человека субъектом. Теперь он начинает сам производить пищевой ресурс, который ограничен лишь размерами плодородных земель. Ключевой ценностью становится земля, причем не просто земля, а земля плодородная.