– О такой женщине можно только мечтать. Ты не женщина, ты – сказка! – говорил ее последний сердечный друг, который также не спешил разводиться с женой.
Два месяца назад она порвала и с этим другом и теперь наслаждалась свободой, тем, что не нужно ждать звонков, утаенных от жены, встреч, сокрытых ее одинокой квартирой…
Вера плавала уже с полчаса, а ей все не хотелось выходить. «Что нужно от меня этому уже весьма немолодому, не очень здоровому мужчине? На что он надеется?» – думала она. Сердце ее было словно зажато тисками разума, который пытался уберечь ее от новых разочарований. «Но надо все-таки выходить», – с сожалением подумала она и поплыла к берегу.
– Ну как водичка, освежает? – спросил Игорь Сергеевич, который терпеливо ждал ее на прежнем месте.
– Замечательная водичка. Может, скоро Иван Петрович разрешит и вам поплавать? – оживленно сказала она, вытирая волосы полотенцем.
– Надеюсь,– ответил он, любуясь, как она вытирала волосы, глубоко дыша.
– Однако скоро обед, – сказала Вера, посмотрев на часы, и стала собирать вещи.
Она взяла в руки книгу, и взгляд ее зацепился за верхнюю строчку страницы: «…Меня увлекло бы в этой любви то, что делает страсть пожилого человека столь похожей на страсть мальчика…» На миг она задумалась: «Страсть пожилого человека!.. Что должен чувствовать мужчина, понимая, что это у него, возможно, в последний раз. Интересно, на что он пойдет, чтобы завоевать любовь молодой женщины? Уж ему-то незачем оставлять чувства на потом, он будет их тратить все без остатка». Она чувствовала, как в ней неудержимо начала просыпаться женщина, и не просто женщина – ведьмака. «Но смогу ли я полюбить этого мужчину? Проверить, что ли, вымыслы этого классика?» Она захлопнула книгу, и они не спеша направились в корпус. Они пообедали вместе и, договорившись встретиться вечером, расстались, чтобы немного отдохнуть.
Глава 3
Комната Веры выходила на север, и поэтому в ней всегда было прохладно. Она с удовольствием села в шезлонг, который стоял на балконе, и открыла книгу. Она еще раз не спеша перечитала «Летнюю новеллу», стараясь понять мир переживаний главного героя, скрытый автором, который хотел, чтобы люди подумали о нем сами…
А Игорь Сергеевич пришел в комнату, плотно задернул штору, чтобы укрыться от яркого солнца, и включил кондиционер. Скоро стало прохладно. Он прилег на кровать прямо поверх одеяла, не раздеваясь, поднял повыше подушку и заложил правую руку под голову – это была его любимая поза, которая всегда вводила его в состояние философствования во время небольшой дремы. Небольшая усталость еще слабого после сердечного приступа организма, мерный звук кондиционера и с каждой минутой усиливающаяся прохлада расслабили его.
«Что же это за женщина? – задал он себе вопрос, который подсознательно мучил его уже второй день.– Молода, красива, кажется, довольно умна. Но не это,– чувствовал он,– не это создавало ее необыкновенный магнетизм, который с каждой встречей все сильнее притягивал его, зрелого… да что там, – усмехнулся Игорь Сергеевич, – уже перезрелого мужчину к этому очаровательному созданию». За долгую и насыщенную жизнь сначала корреспондента, много ездившего по стране и за ее пределами, потом заведующего отделом культуры столичной газеты, а в последнее время искусствоведа, работающего в Сергиево-Посадском музее-заповеднике, он многое видел и перечувствовал, и ему казалось, что уже ничто не может его удивить и зацепить… или «вышибить из седла», как говорил он друзьям. И от всей этой насыщенной жизни он порядком устал.
«А ведь сколько было женщин! – вдруг засмеялся про себя Игорь Сергеевич. – Куда уж Пушкину с его донжуанским списком». У него на душе потеплело, и он невольно стал вспоминать долгую холостяцкую молодость.