Дождь не потерял кирку, Мойя сохранила лук, а Тресса была одета в ту же мешковатую рубаху, подпоясанную веревкой, которую взяла у Гэлстона. Брин так и не дошила платье, которое обещала Трессе в обмен на согласие учиться читать, и от мысли о том, что ей придется целую вечность ходить в лохмотьях, ощутила угрызения совести.

Осмотрев Брин, Мойя бросила взгляд на воду поверх плеча Хранительницы. Ее глаза потемнели.

– А Тэш?..

Брин с натянутой улыбкой покачала головой.

– Он меня отпустил, – ответила она бодрым тоном, который даже ей самой показался фальшивым.

Мойя грустно кивнула.

– Он пытался меня остановить, и убедить его оказалось нелегкой задачей. Я боялась, что вы уже ушли и я не сумею вас разыскать.

– Это вряд ли. – Гиффорд указал на толпу, собравшуюся у великих врат. – Тут, похоже, очередь.

Роан резко обернулась.

– Гиффорд? – Она в изумлении уставилась на него.

– Что?

– Ты только что… Что ты сказал?

Гиффорд пожал плечами:

– Ну, просто я подумал, что, скорее всего, произошло какое-то большое сражение, раз тут столько мертвых…

– Ну вот, опять! – Роан воодушевленно подскакивала на месте.

– Что опять?

– Гиффорд, ну-ка произнеси мое имя!

Он нахмурился и окинул остальных озадаченным взглядом.

– Роан, о чем ты… – И тут он округлил глаза, раскрыв рот.

– Ты можешь говорить так же, как все. – Роан ласково коснулась его губ.

– Роан, – повторил он громче. – Роан, Роан, Р-р-роан!

Гиффорд обхватил жену руками, и оба радостно рассмеялись.

Брин улыбнулась. Все они улыбались, кроме…

– А где Тэкчин?

– Пошел к вратам… – Что-то со стороны толпы привлекло внимание Мойи, и она помахала луком над головой. – Вон он.

Бежавший к ним фрэй двигался с такой же легкостью, как при жизни.

– Заперто крепко-накрепко. Никто не может пройти, и никто не знает почему. Все сошлись на том, что здесь что-то не так.

– Да не то слово! – Мойя нахмурилась. – Мы приложили столько усилий, чтобы умереть, а в результате просто застряли здесь? Мы хоть знаем наверняка, куда ведут эти врата?

– Ага. И вправду в Пайр. Обычно они открыты, – объяснил Тэкчин. – Свет, что льется из них, привлекает только что умерших. А за воротами их встречают родные и друзья.

– Откуда тебе все это известно?

– Я встретил женщину, которая тут раньше бывала, но ее засосало обратно в тело. Во всяком случае, так она мне сказала. А если верить парню, который скончался от лихорадки где-то в южном Рхулине, ворота уже давно закрыты.

– Как давно, не знаешь?

Тэкчин указал в темноту за ними:

– Да разве тут поймешь?

Мойя повела остальных к вратам. Толпа состояла почти целиком из рхунов, и ее обеспокоило большое число детей. Фрэев здесь не было, кроме Тэкчина, зато встречалось немало гномов. Все выглядели одинаково испуганными, потерянными и озадаченными.

Здесь все мертвые.

Мойе трудно было привыкнуть к этой мысли. Никто из присутствующих не походил на призрака. Обычные люди, просто странно одетые. За исключением ее спутников, немногие носили дорожную одежду. Большинство дам были облачены в платья, а мужчины, вероятно, щеголяли в лучших рубахах. Ни у кого не было ни плащей, ни вьюков, ни даже сумок, зато у каждого имелся камень. У некоторых он висел на шее, но большинство крепко сжимали его в кулаке.

– Дорогу, дорогу!

Тэкчин прокладывал путь сквозь толпу, и люди услужливо сторонились. Его вытянутая вперед рука, словно нос корабля, разрезала море духов. Похоже, эта бесцеремонная напористость никого не оскорбляла. Напротив, уверенное поведение их группы, видимо, связывалось с некоей значимостью, властностью, и в их адрес посыпались просьбы и жалобы.

– Тут какая-то ошибка, – сказал человек, мимо которого они проходили. Изорванная одежда висела на нем лохмотьями. В отличие от большинства, у него не было камня. – Я вообще не должен быть здесь. Я даже не болел. Я был в лесу…