Ответ привёл его в шоковое состояние.

– У меня ничего не болит. Папа, а почему так темно вокруг?

Отец взглянул в глаза дочери и содрогнулся. Глаз не было. Из-под век текли кровавые слёзы…

* * *

2154 год до Р.Х., конец месяца выдры по северному календарю (17 декабря)

* * *

Тьма. Тьма. Тьма.

День и ночь – тьма. В этой тьме были голоса отца и бабушки Уарзеты. Кроме них в их чум никто не заходил. От бабушки Фарна узнала, что теперь у неё больше нет ни матери, ни сестёр. Понятно стало и почему к ним в чум никто не приходил. Вместе с матерью и сёстрами погибло ещё восемь женщин и трое мужчин. Стойбище было в глубоком трауре. Решено было ближайшей весной откочевать подальше отсюда. Пятеро разведчиков были отправлены на север на поиски подходящего места. Так что большинству родичей было не до страданий ослепшей Фарны. Хотя, конечно, если говорить начистоту, то они просто боялись колдовства и магии, с которыми в их сознании прочно была связана Фарна. А ещё они втайне винили её в столь многочисленных смертях. Мол, лучше бы злой тодысь забрал одну Фарну. Тогда все остальные были бы сейчас живы.

Фарна обо всём этом даже не догадывалась. Она просто лежала в темноте, глядела в темноту, жила в темноте.

Так прошло несколько месяцев, прежде чем к ним стали заглядывать по поводу и без повода любопытствующие родичи. Поглазеть на слепую девчонку – это ведь тоже развлечение, которых так мало в будничной жизни лесостепных кочевников. И вот тогда временами среди тьмы девочка стала видеть фигуры. Не живые человечьи тела, а будто бы огненные сполохи разного цвета. И она научилась узнавать тех, кто к ней приходил, и различать в этих цветах их настроение. А потом откуда-то стало являться странное знание о том, что с ними будет дальше. Это знание возникало неожиданно, словно вспышка молнии, словно озарение.

Всё началось с тётки Бимджи («воробушек»), которая пришла к бабушке Уарзете за какой-то мелочью. Тётка возбуждённо чирикала что-то бессмысленно-невразумительное и периодически поглядывала на Фарну. В этот момент её блещущая всеми цветами радуги фигура начинала отливать иссиня-чёрным и лиловым, что девочка уверенно трактовала как смесь страха и любопытства. Вот тут-то и сверкнула молния.

– Зря ты, тётя Бимджи, здесь торчишь, – наставительно произнесла Фарна. – Тебе домой надо спешить. Сейчас мужчины в твой чум дядю Галау принесут. Он сучком ногу пропорол. Твоя помощь нужна будет. Но ты не волнуйся. Промой рану отваром ивовой коры с крапивой. Повязку чистую наложи. И с ним всё будет хорошо. Быстро поправится. А вот тебе свою парку сегодня от огня беречь надо. Держи её от очага подальше…

Тётка Бимджи тут же заткнулась и молча, словно воды в рот набравши, медленно вышла из чума. А вот покинув жилище новоявленной прорицательницы, она со всех ног бросилась к своему дому. Словам девчонки она поверила сразу. Поэтому вбежав в чум тут же поставила на огонь котелок с водой и бросила туда горсть тёртой ивовой коры и пригоршню сушёных листьев крапивы. Вода успела закипеть, а тётка успела снять котелок и вытащить его на снег, прежде чем четверо мужиков действительно притащили в чум Бимджи её мужа, истекающего кровью. Ох, как кстати тогда пришёлся заранее приготовленный отвар! Ох, как благодарила она в мыслях своих Фарну за этот совет. Вот только в суете вокруг мужа забыла Бимджи про вторую часть предсказания. Её замечательная новая парка всё-таки свалилась в огонь очага и так подпалилась, что больше не годилась в качестве одежды.

* * *

2153 год до Р.Х., последний день месяца горностая по северному календарю (22 июня)