– Хрен тебе, щучий потрох! – раздался над рекой хриплый рёв.

Громадный медведь (так, во всяком случае, показалось водяным) выскочил из кустов, в три прыжка покрыл расстояние в половину полёта копья, и, встав на дыбы, ударил когтистыми лапами в грудь папаши-вакуля. Тот отлетел почти на середину реки. Магический жезл упал на отмель и был раздавлен медвежьей лапой. Речное цунами исчезло, как морок. Стоявшие за спиной отца водяные быстро превратились в щук и нырнули в разные стороны. У тех, что были на берегу, началась паника. Половина сами попрыгали в воду, а остальных туда смела дубина ворсы.

– Слышь, ты, Волосатый! – заорал леший – Давай ходу к лесу! А то они щас очухаются – баб своих позовут. Совсем плохо станет!

Выяснять чем жёны водяных хуже их супругов медведь не желал. Он тут же припустил за ворсой. А за спиной в реке и впрямь творилось что-то невообразимое. Она бурлила, грохотала, била фонтанами. Сквозь эту какофонию спецэффектов прорезался истошный женский визг:

– Я тебе сколько говорила, не связывайся с ворсами! Ты же мне обещал! Ну, ничего, я сама с ним разберусь…

* * *

Ворса, а вслед за ним и медведь вломились через кустарник под спасительную сень леса. Они бежали ещё достаточно долго, пока не очутились возле огромной берёзы, в центре большой поляны. Ворса с улыбкой до ушей упал у корней дерева.

– Фу-ух! Насилу отбились. Ох, и здорово же ты мне помог, Волосатый! Я уж думал, что мне конец пришёл. И верняком меня соседушка-вакуль скормил бы своим щукам на обед. А тут ты! Будто с лука спрянул! Но, как ты его! Много я на свете чудес видел, но парящие в небе щуки – это что-то. Теперь соседушке свою чудо-рубаху латать придётся. А жезл-то! Жезл! Над ним же теперь все лягушки будут смеяться. И раньше весеннего равноденствия он новый не смастерит. Ха-ха-ха! Но постой-ка…

Ворса перекатился со спины на бок и, опёршись на локоть, удивлённо уставился на медведя:

– А как ты, Волосатый, говорить-то научился?

– Сам не знаю, – ответил медведь и при этом по-человечьи развёл лапами.

Ворса подавил смешок. Уж больно забавно выглядело.

– И давно это с тобой? Я тебя вчера утром в сосновом бору видел. Что-то ты тогда не очень разговорчив был. Только о жратве думал.

Медведь виновато опустил голову. Ворса опять прыснул от смеха.

– А вот вчера всё и случилось.

При словах о еде медведь вспомнил, что это тело не ело уже трое суток. Желудок поспешил напомнить о себе характерными звуками. Глаза косолапого выразительно уставились на живот.

– И кстати, насчёт еды… Не найдётся у тебя чего-нибудь пожрать?

Ворса при этом просто расхохотался:

– Для моего спасителя – всё, что угодно! Ради такого случая, пошли ко мне домой. Это не далеко. Я вчера здорового оленя завалил. Ну, и лукошко сушёной малины для тебя тоже найдётся. Подымайся, Волосатый! Хозяйка моя гостям всегда рада. Тем более таким занятным. Пошли!

При слове «хозяйка» медведь как-то сжался, но голод решил дело в пользу ворсиного предложения.

* * *

Дом ворсы находился действительно недалеко. Прямо за поляной был небольшой заросший лесом овражек. Противоположная сторона балки была так завалена буреломом, что полезть туда мог только сумасшедший. Однако ворса знал, как пробраться через этот застывший хаос без особого труда. Пока шли, медведь поинтересовался:

– Слышь, а чё ты меня Волосатым всё кличешь?

– А чё? Не нравится что ли? Я ж тебя ещё сосунком помню. И мамку твою, что три года назад в горелом лесу погибла, я тоже знал. Ты когда родился, таким мохнатым и круглым был, как клубок. Вот я тебя Волосатым и назвал. Ты тогда не возражал. Так чё? Не нравится? Давай по-другому буду кликать.