– Только если это удастся доказать. – Кейн сплюнул. – Может там и рыть нечего.

– Не соглашусь. Если там всё так гладко, тогда зачем столько солдат? – с нажимом спросил Тайл. – Зачем усиливать свою и без того не маленькую армию? Нет, здесь определённо что-то не чисто. Поэтому я и пришел к тебе. Ведь ты у нас ветеран, я и подумал, что…

– Что я был бы тебе полезен, а? – прервав его, Брустер угрожающе придвинулся к мгновенно вспотевшему журналисту и грубо ткнул его в грудь двумя пальцами с зажатой в них папиросой, пепел от которой упал на аккуратно выглаженный синий сюртучок толстяка. – Позволь мне уточнить, Шэмит – ты хочешь, чтобы я кинул работу грузчика и помчался на Винтаду вынюхивать сенсацию в твою бульварную газетёнку? А ты подумал своим маленьким мозгом, что после этого мне путь в Акмею заказан?

Не выдержав его прямого взгляда Тайл поспешно отвёл глаза.

– Кейн, Кейн… тебе лучше меня известно, что на харчах грузчика состояние не сколотишь, – залопотал он. – Особенно ветерану колониальной войны. Ты в зеркало-то себя давно видел? Ты спившийся алкоголик, Брустер! А я прошу тебя оказать обществу неоценимую услугу. Услугу, которая важнее того, что ты половину дня горбатишься на себя, а вторую на благо города. От этого, возможно, зависит будущее республики! А насчет высылки из города – я же тебе не за бесплатно это предлагаю. Марок хватит на то, чтобы прикупить себе домик где-нибудь на Эг-Вигади. Ну, что скажешь?

– Скажу, что мне пора возвращаться и батрачить грузчиком в порту.

Выбросив окурок в тёмные воды акмейской пристани, он кинул последний презрительный взгляд на Тайла Шэмита и ушёл прочь.

Крики, смех, галдёж и маты со всех сторон. В течение пятнадцати лет, каждый послерабочий вечер Кейн проводил в этом душном кабачке на пристани, просаживая заработанные марки, надираясь до потери сознания и горланя песни с таким же сбродом, как и он сам. Это уже давно стало его личной традицией, которой вряд ли можно гордится. Но на этот раз его не тянуло пить вместе с остальными и орать пошлые песенки. Сегодня он сидел за дальним столиком и потягивал разбодяженный виски в одиночестве, выкуривая смердящие папироски одну за одной и лениво наблюдая за народом время от времени. Каждый здесь знал, что если Брустер хочет побыть один, то к нему лучше не лезть – если дороги золотые коронки.

Разговор с Шэмитом всё никак не лез у него из головы. Услышанное было весьма заманчиво, и дело было даже не в том, что журналист обещал ему кругленькую сумму – он уже давно не гонялся за заработком, да в принципе никогда особо и не гнался. А вот то, что Эгида набирает бывших военных, было весьма интересно. Шэмит мог поспособствовать попасть туда, а это был шанс вырваться отсюда и найти себе применение получше, чем тянуть лямку в порту – всё-таки какая-никакая, а служба, пусть и в рядах гильдии. К тому же, добытый компромат можно сливать Тайлу, что при необходимости обеспечит ему тугую мошну. Да и связи среди либералов лишними не будут – пусть он и не особо любил цацканье со всякими "обездоленными жителями периферии" и вечные разговоры о человеколюбии, но благодаря их законам многим, и ему в том числе, открылась возможность "оцивилизоваться" и осесть тут, в тёпленькой Акмее. А это сегодня немалого стоит.

Его мысли прервал пьяный рёв, разнёсшийся по всему кабаку:

– За Империю! Пью за землю м-мать, породившую меня! И за славу её, ныне позабытую!!!

Кейну даже не надо было смотреть в ту сторону, чтобы узнать крикуна. Его позабавило то, что после этого зычного тоста весь кабак в страхе притих. Собственно, так происходило всегда, когда кто-то отваживался помянуть былые дни.