Далее Микоян вновь продолжил тему ближайших соседей Ирана и стал рассказывать о своей встрече с индийским премьером.

Микоян: Заслуживает внимания беседа, которою я имел с Неру, Неру сказал, что у него от бесед с шахиншахом сложилось впечатление, что Иран побаивается своего северного соседа. Что касается оснований и поводов для этого, то вчера и сегодня мы с вами об этом уже говорили. Для этого нет никаких оснований.

Советский Союз не в таком положении, чтобы просить у Ирана дружбы, Иран нуждается в хороших отношениях во всяком случае не меньше, чем Советский Союз. В нашей искренности Вы можете не сомневаться. Нужно, чтобы страх был отброшен в отношениях Турции и Ирана с Советским Союзом. Во время второй мировой войны и после нее имели место события, которые усилили недоверие Ирана к Советскому Союзу. Н. С. Хрущев от имени всех нас сказал, что мы сожалеем о тех ошибочных шагах, которые тогда имели место; но если говорить правду, то присутствующие здесь лично не должны были бы нести ответственности за эти ошибки. Мы говорим о нашей ответственности потому, что мы за политику отвечаем, хотя никто из нас в свое время не был сторонником тех ошибочных шагов, которые были сделаны с нашей стороны». И затем, как и Хрущев, Микоян обвинил о «ошибочных шагах» после 1945 г. в отношении Турции и Ирана, Сталина и Берию.

Микоян: Речь идет о создании обстановки доверяя, чего хочет Советский Союз и надеемся, что вы видите, что в военном отношении мы вам не угрожаем, хотим иметь с вами добрососедская отношения, не хотам вмешиваться в ваши внутренние дела[252].

Далее разговор перешел на рассмотрение вокруг страны, имевшей общую границу как с Ираном, так и с Советским Союзом. Микоян начал рассказывать о хороших отношениях, сложившихся между СССР и Афганистаном. Он затронул в этой связи состоявшиеся в конце 1955 г. переговоры Булганина и Хрущева с руководителями афганского государства. У Ирана я Афганистана, подчеркнул Микоян, много общего: исламская религия, сходная экономика, одинаковый государственный строй и даже похожие языки. У нас хорошие отношения с Афганистаном. И далее от него последовал точно рассчитанный вопрос: Почему бы Ирану не иметь с Советским Союзом таких же отношений, какие Афганистан имеет с Советским Союзом? Что нам нужно от Ирана? Прежде всего, чтобы Иран не был иностранной базой дня нападения против Советского Союза.

С нашей стороны, заявил Микоян, «вам никакое нападение не угрожает, мы хотим хороших отношений с Ираном, надо, чтобы вы в этом убедились и это будет на пользу Ирану и делу мира»[253].

О том, что именно в первую очередь хотел довести до шаха Микоян и кого он считал «творцом» советской политики в отношении стран Востока в целом и Ирана, в частности, наглядно свидетельствует следующая поправка к уже составленной стенограмме этой во всех отношениях исторической встречи.

Из сопроводительной записки руководителя Секретариата Микояна Чистова руководителю Секретариата Президиума ЦК КПСС Малину, 9 июля 1956 г.[254]

[Правка к записи высказывания А. И. Микояна в ходе переговоров К. Е. Ворошилова, Н. А. Булганина, Н. С. Хрущева и А. И. Микояна с шахом в следующей редакции]: «Всем известно, что сделал для Ирана и всего[255] Востока Ленин, а мы восстанавливаем сейчас во всех правах ленинскую политику».

Посещению Советского Союза парламентской делегации Индонезии в октябре 1956 г. предшествовало более значимое событие: двумя месяцами ранее в СССР с официальным визитом прибыл президент Индонезии А. Сукарно, которому был устроен весьма дружественный прием. К этому визиту в Москве был специально издан сборник речей индонезийского лидера, имевших ярко выраженную антиколониальную и антизападную направленность