Но добила его, как всегда, Кети. Она подошла, внимательно посмотрела на стонущего старика и сказала:

– Какая радость, не правда ли? Ведь жизнь – это боль. Это Господь сегодня отметил вас в вашем величии и старании ради людей. Хворайте с миром.

Когда она пошла в сторону дома, она слышала, как священник рычит и бьёт своих смеющихся монахов.

ГЛАВА 2

ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ОТЦА РУФУСА

Пока отец Руфус залечивал свои раны и ушибы, в церкви стояла полная тишина. В городе люди немного приободрились, не слыша постоянных угроз и проклятий. Зато его монахи, естественно по его указке, решили запугивать девушек.

Однажды Веста засиделась до поздней ночи на первом этаже, пока доводила до готовности сложную мазь. Ей показалось, что в замке двери из сада прокрутился ключ, но она решила, что это усталость сказывается на её восприятии. Только она о том подумала, как перед ней возник довольно крупный мужчина. Одет он был как монах, и когда с него упал капюшон, то она увидела тонзуру.

Она потянула за потайной шнурок, что вёл в комнату сестры, и спокойно сказала:

– У вас что-то болит?

– У всего нашего общества голова болит от вас с сестрой. Убирайтесь из нашего города. Неужели вам не понятно, что вам здесь не дадут работать?

– Покажите мне документ, что это ваш город, и я его тотчас покину. Но вот незадача, у вас его нет и не может быть. Так как эти купленные здания заверены главой этого города, который проживает немного южней.

– Такая умная и благочестивая, что и прицепиться не к чему, чтобы ударить.

– О, так вы по виду монах, но хотите сразиться с женщиной? Так вы по адресу. Моя сестра владеет всеми видами колющего и не только колюще…

Она не успела договорить, как на тонзуру ночного посетителя опустилась раскалённая кочерга.

Сестра тут же добавила:

– А это вам на долгую память за службу его дурнейшеству.

Монах так орал, что все соседи проснулись и побежали к аптеке. Кети с удовольствием распахнула дверь и показала человека, который ночью, открыв своим ключом садовую дверь, покушался на их честь. Им, бедняжкам, пришлось обороняться первым что попало под руку. На целую неделю хватило разговоров о распущенности прихода.

Это событие с проникновением к девушкам во второй раз уже многих наводило на мысли, что ныне болезный батюшка желает выжить лекарш из города. Но такая идея не всем понравилась, и на стенах церкви во многих местах синей краской было написано: «Руки прочь от лекарш!». Однако виновный в ночном происшествии исчез. И люди говорили, собираясь большими группами, что, видимо, ряса покрывает все грехи, а также избавляет от наказания.

Несколько смельчаков во главе с нашими кузнецами посмели потревожить болеющего батюшку и задать ему много неудобных вопросов, а у него на них, конечно же, не было ответов.

Тогда один из братьев, а именно Рамон, сказал, сжав посильней батюшке сломанную руку:

– Да какие могут к вам быть претензии? Лежите, опять же ради Господа боль терпите, и теперь, – он сильно пожал его за поломанную ногу, – вы молодец, вот всем показываете, что лечиться не надо, – и он сдёрнул с его головы повязку.

Служитель заорал так, что стража сбежалась, но Рамон объяснил:

– Идите с Богом и не мешайте, а то батюшка епитимью на себя накладывает. Ведь жизнь – это боль, а он, как видите, от своих слов не отказывается.

И Рамон надавил посильнее на сломанную ключицу. Отец Руфус рыдал, а Рамон продолжал:

– Вы лежите, страдайте, коли вам так угодно, но, если будут страдать мои близкие, вы с этой постели не подниметесь никогда.

Немало история знала людей, которых чем больше стращают, тем ярче в их груди вызревает пламя ненависти. Когда лежишь, то у тебя масса времени на самые невероятные фантазии. Было б кем-то слово сказано, но ещё лучше, если бы оно было услышано. Но в большинстве своём кроме себя никто никого не слышит, а потому и бед у них больше, чем могло бы быть.