Ежели правительство не имеет намерения уступить часть сих земель ни Австрии ни Порте, и первая решиться против Нас действовать[144], в таком случае ничего не должно щадить дабы возставить против австрийцов венгерцов (новейшия произшествия в Венгрии; утеснения учиненные сему храброму и воинственному народу спасавшему Австрию; всегдашняя недоверчивость к нему австрийскаго правительства; предубеждение его в пользу единоплеменников с ним россиян[145]; священныя ему добродетели незабвенной для него Великой Княгини Александры Павловны[146] и объявление независимости сего королевства; должны быть употреблены в прокламациях к сему народу[147]); другие же славянские племена, обитающие между Савою, Дриною и Черногорием противу турок и французов. Самый Алли Паша, добивающийся соделаться от Порты независимым, получа обещания, что мы признаем его за короля Епирскаго[148], чем он быть желает соделаться нам полезным с той стороны против турок и французов.

Письмо П. Чуйкевича из Санкт-Петербурга к неизвестному[149]

31 марта 1814 г.

Сиятельнейший Граф, милостивый Государь! Получено 23 апреля 1814 г.

Простите! Ваше Сиятельство, что командировки для усмерения мятежа в Арзамас и Астрахань воспрепятствовали мне до сего времени представить Вашему Сиятельству сочинение мое о войне 1812 года и присоединить нижайшую просьбу о поднесении с прилагаемым для Государя Императора экземпляром и письмо Его Величеству.

Вашему Сиятельству совершенно известен дух российскаго народа, приобвыкший более к наступательной, нежели оборонительной войне. После толиких побед, увенчавших наше оружие и оправдавших совершенно Государева выбор| плана войны 1812 года, много есть умов, основывающих по сие время противное мнение на примерах протекших веков. Изданием сего сочинения, я желал ослабить по возможности мнение против оборонительной войны, которую сверх того вели мы по необходимости, указать самим французам и другим враждебным народам умеренность нашего Государя, толико противуположную с властолюбием Наполеона и представить взгляду ужасную потерю врагов наших. Отзыв Вашего Сиятельства почту милостивым себе, благоволением которым имел я счастие воспользоваться при начале сей войны в городе Видзе.

С глубочайшим почтением неограниченною преданностью имею честь быть Вашаго Сиятельства всепокорнейший слуга

П. Чуйкевич.

Марта 31 дня 1814 г. С[анкт]-Петербург

Публикуемое ответное письмо Д. С. Дохтурова императору Александру I в 1810 г. раскрывает негативное отношение русских военачальников к производству за отличие в чин генерала от инфантерии П. И. Багратиона и М. Б. Барклая де Толли. Этот приказ от 20 марта 1809 г. вызвал откровенное возмущение среди высшего генералитета, усмотревшего прямое нарушение устоявшегося принципа производства в чины по старшинству. Конечно, недовольство, в первую очередь, вызвало резкое возвышение М. Б. Барклая де Толли. Корни антибарклаевских настроений в генеральской среде периода 1812 г. следует искать в 1809 г. Многие обойденные, в том числе Д. С. Дохтуров, подали по горячим следам прошение об отставке. Документ хранится в РГВИА. Ф. ВУА. Д. 417. Л. 10–11.

Ваше Императорское величество

Всемилостивейший Государь

Милостивый Рескрипт Вашего Императорского величества, я удостоился иметь счастие получить 18-го нынешнего месяца, который приемлю с живейшими чувствами моей благодарности, касательно прозьбы моей об увольнении меня от службы, которую изволите относить на причину производства моих младших. Простите всемилостивый государь откровение. Милость Вашего величества во мне оную возбуждают. Разстроенное мое здоровье и слабость в ногах от Полученных Ран, были первые причины желания моего оставить службу. Признаюсь, что производство моих сверстников было мне весьма чувствительно служа около десяти лет Генерал лейтенантом, имея в сем звании весьма важные команды против неприятеля, и видя себя обойденным младшими считал, что моя служба в вышнем чине вашему величеству не благоугодно, имев намериние оную оставить не надеялся ни мало заслужить благосклонность и обратить на себя Монаршее внимание. Милостивые строки вашего величества оживили и утешили огорченное мое сердце, я увидел, что благорасположение ваше ко мне продолжается, моя преданность лично к особе вашей не ограничена и была всегда непоколебима, не только как верноподданной, но и как человек ― облагодетельствованный великодушным своим Монархом.