Извещение о смерти Печникова И. С., копия 1986 г.

В течение продолжительного времени мама не верила, что её муж погиб, и ждала его с фронта живым. И всё-таки неоднократно повторяла эти тяжёлые слова: «Вот такая скверная пертурбация^>20».

Добавлю к этому несколько строчек из пронзительного стихотворения Владимира Фирсова «Похоронки»:

Таким образом, пятеро детей осталось у мамы на руках. Детей надо было кормить, одевать, обувать, обучать. Очень многие годы мы были одеты и обуты очень бедно, питались скудно, даже голодно.

Помню, в 1947 году весной на колхозном поле, которое было рядом с нашим домом, мы собирали гнилую картошку. Дома мы делали из нее запеканку и ели. А вкус, запах и скрип гнилого крахмала этой картошки я помню до сих пор. Я также помню щи, сваренные из лебеды или подорожника. Очень невкусные щи! И естественно, все это было без мяса, без колбасы или сосисок, без каких-либо консервов. А когда нам пришлось поесть оладьев из желудей, то у всех нас были понос и рвота, рвота и понос. Но ничего, все-таки преодолели!

Большое спасибо нашей мамочке! – мы все выжили. А мама так и воспитывала и растила нас одна. Хотя у нее были предложения от мужчин выйти замуж, она не принимала их. Мама наша считала, что новый папа вряд ли будет хорошим папой для всех нас. И даже находились люди, желающие купить детей у мамы. На что мама всегда отвечала отказом.

Памятник героям, павшим в ВОВ, жителям п. Переделкино

Печников И. С. записан во втором столбце справа

Запись 9 августа 2006 г.

В 1947 году я пошла в школу. Первый год учебы у меня был очень интересным.

Во-первых, вообще, как для всех – начало школьной жизни: это совершенно новые, другие обстоятельства, условия, обязательства – это все совсем другое по сравнению с дошкольными условиями, обстоятельствами, обязанностями. Но это – все, как у всех.

А вот что было необычного.

В нашем поселке еще не было школы: поселок только недавно начали строить, да еще очень много средств и людей отняла война. Поэтому первую четверть первого класса мы учились на улице. Да-да, на улице. Хорошо, что было тепло! Где на улице? Это называлось «под навесом». На территории школьного двора в соседнем поселке Чоботы было несколько навесов. Приблизительно 25 квадратных метров огорожено столбами и крышей. Там обычно хранили дрова или брикеты торфа для печного отопления школы. А для нашего класса вместо дров там поставили парты. Вот так мы проучились первую четверть. Если сказать современным разговорным языком – это было весьма прикольно!

Когда по погодным условиям «под навесом» заниматься стало нельзя, то мы учились в одном частном одноэтажном доме. Там было очень мало места. Туалет, конечно, был на улице. Я помню, когда нам делали уколы, то мы заходили за печку, так как ни отдельного кабинета, ни даже ширмы не было. В конце учебы в первом классе мы уже ходили в школу в нашем поселке. Это была одноэтажная деревянная школа, в которой я проучилась по седьмой класс включительно. Туалет, естественно, был на улице. Ни водопровода, ни буфета, ни столовой никогда не было. Спортзала тоже не было. Была на улице небольшая спортивная площадка, на которой мы занимались до снега. А когда был снег – занятия проходили на лыжах. Я любила занятия на лыжах зимой, а осенью и весной любила прыжки в длину, а прыжки в высоту не любила. Школьные звонки давала уборщица – не электрический звонок, а ручной большой колокольчик. Я думаю, что давать звонки рука у нее очень уставала, да еще надо было мыть полы.