Красный праздничный цветок,

Желтизна вощинной свечи.

Вдруг откуда-то сверху я услышала:

– Смотрите, это его девочка!

Я кружу вокруг них целую неделю. И они не вянут. Это – белые розы. И их двенадцать.

Это число полноты. Не устаёт вздрагивать стрелка, раскручиваться пружина, маятник не умаялся отбивать минуты. Но всегда есть предел – двенадцать ударов! И снова – всё снова.

Каждый знает о себе сам, где и когда его порядок установили. Моему же начало было положено в мои двенадцать лет – на Голубых озёрах в Псковской области.

В праздник Нептуна на родительский день в туристическом лагере меня назначили Афродитой. По плану лодку с Афродитой спрятали за островом Любви на озере Малый Иван. Там мне девочки-спутницы сплели венок из белых водных лилий, а мальчики-гребцы зажгли два сигнальных красных фальшфейера. Повалил густой розовый дым, и мы заскользили по водной глади к берегу…

Белые розы, которые ты подарил мне, благоухают белыми водными лилиями. И в них та же чистота первозданной изваянности. Я не могу налюбоваться ими. Как не могу налюбоваться Божественной искрой в тебе. Если бы это были алые розы, я писала бы о неуёмности своего любования. Но эти царственные бутоны сбивают волну страстности в белый плотный свиток, внутри которого, я знаю, запечатлены золотые письмена.

Было время, я боялась штампов. Но пришёл день, и я поняла, что есть незыблемые символы. Среди всех цветов, полученных мною в дар, я приняла только два букета. Твой и тот, первый, в день моего пятнадцатилетия, что мне подарили в посёлке Криуляны Молдавской области.

Там мы, московские школьники, проходили трудовую практику: пололи гладиолусы. Бескрайнее поле, заросшее по пояс сорняками. А местные ребята, не знаю, чем занимались днём, вечером же крутились у нас: подпаивали мальчишек, заигрывали с девчонками. Наши руководители решили отметить дни рождения двух человек и организовали посиделки, на которые почему-то пригласили этих крутых парней. Не помню, что подарили Мише Молчанову. Я же от смущения не знала, куда глаза деть. Особенно после того, как незнакомый парень торжественно преподнёс мне единственную розу. Но зато какую! Это была гигантская роза. Если бы её мерили на вес, как местные помидоры, то я сказала бы «кило двести». Или по размерам можно было бы соотнести ее с дыней-колхозницей… Но как можно обходиться в оценках таким образом с Розой! Может быть, из-за этого случая я охладела к дарёным цветам, и особенно к розам.